— Вот и молодцы, — похвалил работников Джонатан. — Идите на кухню; я скажу, чтобы вас накормили, и можете пока отдыхать.

Он съездил в поместье, отдал несколько распоряжений и снова глубоко задумался. Теперь, когда «подмостки» были готовы, ему предстояло решить, где взять материал для новых кукол.

Его собственные рабы давно исправились, поняли, что о прежнем недостойном поведении пора забыть, и для этой цели не подходили.

Кроме того, памятуя об особом внимании шерифа, Джонатан склонен был поискать новых кукол как можно дальше от своего поместья. Не трупы надо было сюда стаскивать, а плот вниз по реке, поближе к парому подогнать. Но вот куда именно? Да еще так, чтобы никто не увидел.

«Может, посоветоваться с Аристотелем? — мелькнула озорная мысль. — Недаром же он при жизни был жрецом Великого Мбоа? Что-нибудь да подскажет».

Джонатан улыбнулся и подошел к стоящей между бюстами Цезаря и Декарта голове. Снял ее с полки и коснулся торчащих из рассохшегося рта больших белых зубов. Странное дело, эта давно уже мертвая голова по-прежнему лучилась энергией и все еще производила впечатление наполненной жизнью и страстью — ни сухая кожа, ни запавшие внутрь веки этому абсолютно не мешали.

«Ирландцы… — внезапно подумал Джонатан. — Точно! Вот они пусть плот и перегонят поближе к парому. Заодно и спроважу их к чертовой матери отсюда! Куда-нибудь в Луизиану…»

Джонатан вернул голову на прежнее место и задумчиво почесал затылок. Он привык доверять своей интуиции, и сейчас она подсказывала — пора действовать.

Ближе к вечеру шериф решился. После недолгого размышления он вызвал к себе Дэвида Кимберли — пожалуй, наиболее толкового из всех сержантов — и молча указал ему на стул:

— Присаживайся, Дэвид, и слушай. Сегодня поедешь в поместье Лоуренсов.

— Опять обыск? — насторожился тот.

— Нет, Дэвид, на этот раз нет. Просто встретишься там с плотниками-ирландцами и узнаешь, нет ли чего нового и как идут дела у Джонатана.

— Вы что, господин шериф, послали туда агентов? — аж привстал от удивления сержант. — Это же противозаконно!

— Знаю, — кивнул шериф. — Потому и посылаю тебя, а не этих бестолочей. Постарайся незаметно пройти камышами на острова… Помнишь, где я негра без головы нашел?

— Помню, — вздохнул сержант.

— Там у них шалаш, там они и работают. Поговоришь, все узнаешь — и назад.

— А если кто меня увидит? — настороженно поинтересовался сержант.

Шериф сморщился, словно от горькой пилюли.

— Придется выкручиваться. Скажешь, получил донос на ирландцев, а потому должен каждого из них проверить… к примеру, на предмет сокрытия ворованного.

Дэвид напряженно слушал. Он понимал возможные последствия нарушения границ чужой частной собственности, да еще без постановления прокуратуры на руках, но знал, с Айкеном не спорят, тем более подчиненные.

Сразу после захода солнца Джонатан вызвал Платона.

— Надо избавиться от этих ирландцев… — задумчиво произнес он.

Платон кинул быстрый взгляд на голову Аристотеля и едва заметно улыбнулся.

— Что прикажете с ними сделать, масса Джонатан?

Успевший перехватить этот взгляд Джонатан рассердился. Он еще помнил свою пренеприятную встречу с шерифом и не желал никаких осложнений с полицией.

— И думать забудь! Или опять на белое мясо потянуло?!

Платон молча склонился в знак своей полной покорности воле господина.

— Сходишь, скажешь, чтобы отогнали плот вниз по реке мили на три, спрячешь плот в камышах…

Джонатан запнулся. Платон был сообразительный малый, и все-таки эта задача была не для негра. Он кинул взгляд на раба, тот скромно так улыбался.

— Черт с тобой! Вместе пойдем! — окончательно рассвирепел Джонатан. — И не смей мне так улыбаться!

Платон склонился еще ниже, а Джонатан еще раз возмущенно фыркнул и выскочил за дверь. Почти бегом спустился по лестнице, выбежал во двор и только здесь опомнился.

«Черт! Что это со мной?»

Его кулаки судорожно сжимались и разжимались, горло перехватило, а лицо буквально полыхало огнем — точь-в-точь как тогда, на острове.

«И я снова иду на тот же остров… — неожиданно осознал он. — Та-ак… будь-ка ты поосторожнее, Джонатан…»

Джонатан понимал, что силы зла, в том числе и в лице шерифа Айкена, давно уже кружат над ним и ждут не дождутся, когда он совершит хотя бы малейшую ошибку.

«Черта с два вы этого дождетесь!» — скрипнул он зубами, обернулся к стоящему позади Платону и решительно кивнул:

— За мной.

Сержант Дэвид Кимберли добрался до спрятанного в густых камышовых зарослях острова вскоре после захода солнца. Огляделся по сторонам, неслышно скользнул по тропе и бесшумной, почти бесплотной тенью встал у стены шалаша.

Ирландцы, все четверо, были здесь, у костра — только руку протянуть. Сидели, курили дешевый, дерущий горло табак и тихо беседовали на своем тарабарском языке. Сержант еще раз огляделся и шагнул вперед.

— Отдыхаете?

Ирландцы испуганно вскочили.

— Сидите-сидите, — успокаивающе поднял руку сержант, — я от Айкена. Ирландцы быстро переглянулись между собой и, как-то подавленно опустив головы, возвратились каждый на свое место.

— Что разузнали? — сразу перешел к делу сержант.

— Ничего, мистер, — покачал головой старший. — Вон, плот мы ему построили, а так ничего подозрительного.

— Не может быть, — жестко отрезал Дэвид. — Этот мальчишка уже по горло в крови искупался; что-то на него обязательно быть должно.

— И как прикажете это разнюхивать? — с нескрываемой досадой отмахнулся старший. — В дом нас не пускают; на кухне и то мы сегодня в первый раз оказались…

— Вам шериф что поручал? Работать? — ядовито поинтересовался Дэвид. — А что я вижу? А вижу я четырех бездельников, которые мало того, что на свободу вышли, так еще и деньги за это взяли.

Ирландцы дружно опустили головы.

— Значит, так, — жестко подвел итог сержант. — Шерифу нужно знать все о Джонатане Лоуренсе. Все, что вы сможете узнать. Потому что он должен оказаться на виселице. Вам понятно? Понятно, я спрашиваю?!

Над островом воцарилась тишина, прерываемая только трелями цикад и плеском воды.

— Понятно, мистер, — наконец отозвался старший. — Чего тут непонятного? Вам нужно его на виселицу притащить, а нам нужно заработать. Только как насчет того, чтобы еще деньжат подкинуть? Мы тогда ему прямо в постельку чей-нибудь труп засунем. Вы же этого хотите?

Джонатан слышал все, но сохранял спокойствие до самого конца разговора. Он знал, что трогать посланца шерифа слишком опасно — на чьей бы земле он ни находился и что бы ни говорил. И только на последней фразе его щеки вспыхнули так, словно он получил оплеуху, и в голову сразу же, мгновенно, безо всяких мучительных размышлений пришла главная идея его новой композиции.