— Я не умею! — простонал Пророк.

— Читай! — вновь потребовал Ангел.

— Я не умею, — всхлипнул Мухаммед.

— Читай! — вскричал Джабраил и положил правую руку на затылок Посланника Аллаха.

Мухаммед перевел взгляд на свиток и неожиданно для себя стал читать:

— Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил Человека из сгустка.

Читай! И Господь твой щедрейший,

Который научил каламом[2],

Научил человека тому, чего он не знал.[3]

— Ну вот, — удовлетворенно вздохнул Джабраил, — теперь ты освоил грамоту и сможешь сам записывать свои мысли. Однако будет лучше, если ты станешь их кому-либо диктовать. Во-первых, чтобы не наделать грамматических ошибок, а, во-вторых, и это главное, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что это твои, собственные мысли.

Заметив, как удивленно расширились глаза Пророка, Джабраил воздел вверх указательный палец.

— Да, да. Все, включая твоих родных и близких, должны быть уверенны, что, излагаемые тобой в Коране мысли, диктуются тебе Аллахом.

Мухаммед в задумчивости покачал головой.

— Ты в чем-то сомневаешься? — заметил его движение Ангел.

— О Джабраил, я сомневаюсь, будут ли мои мысли достаточно глубоки и содержательны, чтобы выдавать их за мысли Аллаха Наимудрейшего.

— Об этом не волнуйся, — махнул небрежно рукой Джабраил, — твоя паства это — в основном малограмотные и необразованные люди. Не стоит загружать их головы философскими измышлениями. Это лишь отпугнет их от твоего произведения. Говори о простых и понятных им вещах. Призывай к справедливости, нравственности, щедрости и доброте. Но при этом, не забывай стращать и обещать. Неверных запугивай Господней карой и адом после смерти. Своим последователям обещай счастливую, беззаботную жизнь в райских кущах. Ничего плохого не случится, если эти угрозы и обещания будут встречаться в каждом втором или третьем аяте Корана. Ведь философские рассуждения недолго хранятся в человеческой памяти, в то время как угрозы и обещания врезаются в нее навсегда.

Джабраил поднялся с камня и раскинул руки в стороны.

— Подойди ко мне, Мухаммед. Я хочу на прощание обнять тебя.

Пророк вскочил на ноги и шагнул к Ангелу. Тот обхватил его обеими руками, крепко прижал к себе и поцеловал в щеку.

— Тебе придется нелегко на пути к Аллаху. Но, заклинаю тебя, не сворачивай с этого пути. И помни, Господь всегда с тобой.

Ангел опустил руки и отступил назад.

— Думаю, что мы еще не раз встретимся с тобой.

Джабраил взмахнул рукой и… в тот же миг исчез.

Из коридора донеслась трель звонка. Сергей Михайлович вздрогнул и открыл глаза. Кажется, он задремал перед телевизором. Немудрено — день сегодня выдался суматошный. С утра бегал по гостиничным этажам вместе с ремонтниками, потом нагрянула санинспекция, затем…

Вновь прозвучал звонок. Сергей Михайлович бросил взгляд на часы. Стрелки показывали четверть одиннадцатого. Лунев лениво сполз с дивана и, зевая на ходу, пошел открывать дверь.

— Кому-то из соседней, видать, не спится, — решил про себя Сергей Михайлович, — либо Витька из квартиры напротив пришел бутылку распить, либо Павел Николаевич со второго этажа с шахматами пожаловал.

Однако то был не Витька и даже не Павел Николаевич. На пороге стояла Ольга. На несколько секунд Лунев оцепенел от неожиданности.

— Здравствуйте, — едва слышно пролепетала девушка, — я вот, кофточку принесла.

Она протянула сверток из газетной бумаги.

— Ты опять одна по вечерам бродишь! — придя в себя, грозно прорычал Сергей Михайлович, — мало тебе вчерашних приключений?!

— От общежития до вашего дома всего два квартала. Я подумала…

— Она подумала! — вскинул руки Лунев, — ты, видимо, не тем местом думаешь! Проходи в дом, — он отступил от двери, пропуская девушку внутрь квартиры, — попьем чай, а потом я провожу тебя до общежития, — и, захлопнув дверь, добавил, указывая на сверток, — кофту себе возьми. Вещи покойного положено родственникам и друзьям раздавать. Я всю одежду жены дочери отдал, а эта кофточка случайно в моих вещах оказалась.

Они прошли на кухню и хозяин дома, усадив гостью за стол, принялся готовить чай.

— Я сегодня целый день в библиотеке просидела. К экзамену готовилась. Голова от зубрешки гудит. Вот и решила вечером немного прогуляться. Заодно кофточку вернуть и вас еще раз поблагодарить за спасение.

Ольга говорила сбивчиво, взахлеб, торопясь, объяснить причину своего позднего визита.

— А что, много зубрить приходится? — поинтересовался Лунев.

— Не очень… термины в основном. Предмет очень трудный. Называется «Психология детей младшего школьного возраста».

— Психология?! — Сергей Михайлович оторвал взгляд от чайника, — наверное, это очень интересно?

— Конечно, интересно! — оживилась девушка, — вот, к примеру, вы заметили, что у одного из ваших учеников младшего класса изменилось поведение. Вам нужно выяснить причину этого изменения. Что вы будете делать?

— Ну… не знаю… поговорю с ним, расспрошу.

— Он же еще маленький! — рассмеялась Оля, — он вам ничего объяснить не сумеет. Можно поступить проще. Дайте ребенку лист бумаги, набор цветных карандашей или красок и попросите его что-нибудь нарисовать. К примеру, лес, озеро, либо его двор. Если ребенок в своем рисунке использует преимущественно темные цвета, то это означает, что он чем-то подавлен, что его что-то угнетает. Вот тогда с ним уже можно вести целенаправленную беседу и выяснить причину его состояния.

— Действительно, интересно, — покачал головой Сергей Михайлович, — а почему ты все время говоришь о младшем школьном возрасте?

— Так ведь я учусь на факультете «Начальная школа». На втором курсе.

Лунев расставил на столе чашки и достал из шкафа коробку шоколадных конфет.

— Почему ты выбрала именно этот факультет?

— Мне с детства приходилось с маленькими возиться. Я же вам рассказывала: в нашей семье я из детей старшая. Папа с мамой на работе, а мне малышню поручают. Они у меня по струнке ходили. Во всем слушались.

— Значит, ты в педагогический пошла по призванию, а не то, что многие, лишь бы диплом получить?

— Ясное дело, по призванию. А вы? — после небольшой паузы спросила девушка, — вы где работаете?…

Так, за разговорами, да за чаем с конфетами, они не заметили, как пролетело время. Спохватились, когда часовая стрелка уже отклонилась от своего вертикального положения. Выскочили из дома и бегом понеслись к общежитию пединститута.