— С одной стороны, иметь много жен это хорошо, — рассуждал Мухаммед, шагая на свою половину дома, — но с другой, уж больно хлопотно.

Придя к себе, Пророк, первым делом, зажег свечи и поставил их на низкий столик. Затем он открыл сундук и, бережно достав оттуда кипу исписанных аккуратным почерком бумаг, перенес их на стол. Подложив под бок подушки, Мухаммед расположился возле стола и аккуратно, словно это был сосуд, доверху наполненный водой, взял верхний лист бумаги.

— Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

Хвала Аллаху, Господину миров!

Прочел он первые строки Корана. Мухаммед вернул на стол бумагу и откинулся на подушки.

— Молодец Джабраил, — мысленно похвалил он Ангела, — здорово придумал: изложить Коран на бумаге. Пройдут сотни или даже тысячи лет, а люди будут читать Священную книгу и вспоминать меня, Мухаммеда бин Абдуллаха. Меня, бедного сироту, ставшего Посланником Аллаха, который видел самого Господа и разговаривал с ним, который…

Чуть слышное покашливание донеслось из темного угла комнаты. Мухаммед вздрогнул и повернулся на звук. В углу комнаты стоял высокий, худощавый старик в ослепительно белой одежде.

— Джабраил! — радостно воскликнул Пророк, вскакивая на ноги.

Ангел Господень шагнул навстречу Мухаммеду и обнял его так, как отец обнимает сына после долгой разлуки.

— Рад тебя встретить вновь, Мухаммед, — голос Джабраила, также по-отечески, был мягок и проникновенен, — не буду скрывать, я постоянно следил за тобой и в курсе всех твоих достижений и всех проблем.

Они прошли к столу, опустились на одеяло и обложились подушками.

— Час поздний, поэтому я не буду задерживать тебя долгой беседой, — начал разговор Ангел, — я пришел, чтобы высказать ряд замечаний и пожеланий по поводу твоих трудов во славу Аллаха нашего Наидобрейшего. Но начать я хочу с похвал. Я восхищен настойчивостью и упорством, с какими ты борешься за идеалы ислама. Я рад, что тебя не пугают на этом пути ни трудности, ни опасности. Я одобряю твое мудрое решение покинуть Мекку и перебраться в Медину. Конечно, твоим соплеменникам-курейшитам, которые составляют большинство населения Мекки и, знающих тебя с детства, трудно поверить, что ты вдруг стал Посланником Господа. Из Медины, где никто не препятствует твоей деятельности, тебе легче будет распространять ислам по всей Арабии.

Ангел замолчал и некоторое время задумчиво смотрел в одну точку.

— Теперь поговорим о твоих ошибках и просчетах, — вздохнул он, — начнем с мелких. Они касаются написания Корана. Мы договорились, что все написанное в нем, ты представишь как послание Аллаха, переданное через тебя людям.

— Но я так и поступаю! — вскинул вверх руки Мухаммед, — я даже женам своим не говорю правды.

— Знаю, — кивнул головой Джабраил, — но правда, как черви из земли во время дождя, вылезает чуть ли не из каждой страницы твоего произведения.

Мухаммед удивленно уставился на Ангела Господня.

— Давай, для примера, возьмем любую из этих страниц, — Джабраил потянулся к столу и вытащил из кипы бумаг первый, попавшийся ему лист, — сура шестьдесят шесть, — прочел он вслух, — вот яркий пример правдивости моих слов. Две твои молодые женушки Айша и Хафса[6]ополчились против новой твоей избранницы Зейнаб. Сплетничают, наговаривают на нее, поливают грязью. Я понимаю, тебе это до тошноты неприятно. Но зачем свои чувства вкладывать в уста Создателя миров. Или ты полагаешь, что Господу больше нечем заниматься, как разбираться в дрязгах твоих сварливых жен?

Джабраил положил лист на стол и вынул из кипы следующий.

— Сура двадцать четыре. Опять! — хлопнул он себя по колену, — опять женщина! Ну, если кто-то оговорил твою Айшу, обвинив в измене, если в тебе взыграла ревность, причем здесь Аллах? Неужели ты думаешь, что люди поверят, будто Всевышнего настолько интересуют твои семейные проблемы, что Он решил их обсудить в Священной книге?

На этот раз Ангел со злостью швырнул листок на стол и взял следующий.

— Сура сто одиннадцать. «Пусть пропадут обе руки Абу Лахаба и сам он пропал!», — прочитал Джабраил начало суры и лицо его исказила презрительная усмешка, — значит, ты полагаешь, что Господу, который управляет мирозданием, интересны отношения между тобой и твоим дядей Абу Лахабом? У тебя не Коран получился, а автобиография.

Но и это еще не все, — огорченно вздохнул Ангел Господень, — твои руководства по организации жизни арабов, разрешению их бытовых и финансовых споров настолько мелки и примитивны, что выдавать их за рекомендации Аллаха нашего Наимудрейшего, равносильно попытки выдать крик осла в брачный период за пение соловья. Чего только стоят твои призывы не есть мертвечины и не иметь близость с женщинами во время менструации. Неужели ты всерьез думаешь, что люди примут все это, — он кивнул на бумаги, лежащие на столе, — за послание Всевышнего?

— Но ведь они принимают! — Мухаммед из-под лобья бросил на Ангела робкий взгляд.

Некоторое время Джабраил тупо взирал на своего собеседника. Затем раскатистый смех неожиданно вырвался из его груди.

— И правда, принимают, — сквозь смех с трудом выдавил он, — ну и Аллах с ними, пускай принимают.

Отсмеявшись, Ангел Господень свел брови к переносице и с минуту молча барабанил пальцами по подушке.

— Настало время поговорить о делах более серьезных, — заговорил он голосом, в котором послышался металл, — помнишь ли ты, при нашей первой встречи, я говорил тебе о тех задачах, которые ставит перед тобой Всевышний?

— Конечно, помню, — склонил голову Мухаммед.

— А помнишь ли ты, что первой задачей я назвал необходимость привить арабам любовь к добродетели?

— И это я прекрасно помню, — вновь кивнул головой Пророк, — помню и неизменно следую твоему указанию. Почитай Коран. Чуть ли не на каждой странице я призываю к добродетели, а в четвертой суре прямо сказано: «делайте добро родителям и близким, и сиротам, и беднякам, и соседу, и путнику, и тому, кого увидели ваши глаза». А в суре…

— Я знаю эти строки, — поднял вверх ладонь Ангел, останавливая Мухаммеда, — знаю и хвалю за них. Но, видимо, у тебя и Господа нашего Наидобрейшего разные представления о добре. Добро, доброта, по мнению Аллаха, это, прежде всего, всепрощение. Ты же призываешь к войне с неверными. «О вы, которые уверовали», — говоришь ты в девятой суре, — «не берите своих отцов и братьев друзьями, если они полюбили неверие больше веры.» И там же: «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха.»

Джабраил тяжело перевел дыхание и сокрушенно покачал головой.

— Беря тебя в свои помощники, Господь рассчитывал, что новая религия, которую ты понесешь людям, будет объединять их на основе добра и добродетели. Объединять! — Ангел соединил между собой пальцы обеих рук, — потому что именно в объединении всех племен и народов видит Аллах путь к более счастливой жизни людей на Земле. Ты же в Коране призываешь: «О вы, которые уверовали, не берите неверных друзьями.»