litbaza книги онлайнРоманыДворец наслаждений - Паулина Гейдж

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 106
Перейти на страницу:

В доме Мена всем жилось спокойно и счастливо, а сам Мен был хорошим хозяином. Я же был превосходным писцом. Я прошел обучение грамоте и школе жизни при храме Амона в Карнаке, где я увидел, что священное поклонение богу превратилось в череду сложных, но пустых ритуалов, проводимых жрецами, которые больше верили в свою тугую мошну и возможность покрасоваться, чем в могущество божества или просьбы молящихся. Тем не менее я получил отличное образование и по окончании учебы смог поступить на службу в дом знатного сановника.

Меня всегда интересовала история Египта, поэтому я решил выбрать себе хозяина, который интересовался тем же. Он, так же как и я, считал, что культ богини Маат извращен, что прошлая славная история страны, когда боги, восседавшие на Престоле Гора, поддерживали гармонию отношений между жрецами и правительством, потускнела. Наш фараон правил по указке жрецов, давно забывших, что Египет существует вовсе не для того, чтобы набивать их кошельки и выполнять прихоти их сыновей. Хрупкое равновесие, установленное Маат, космическая музыка, которая сплетала воедино власть мирскую и божественную, чтобы звучала та величественная песнь, что зовется могуществом Египта, искажались под тяжестью коррупции и жадности, и теперь песня Египта звучала тихо и фальшиво.

В дни своей молодости фараон провел несколько военных походов против восточных племен, которые хотели прибрать к рукам плодородные земли Дельты, однако его гения не хватило, чтобы понять, что войну лучше всего вести на своей территории. В те дни, когда на Престол Гора претендовал иноземный узурпатор, отец нынешнего фараона заключил сделку со жрецами, и те согласились помочь ему вернуть себе трон в обмен на определенные привилегии. Молодой фараон на долгие годы предал эту сделку забвению, в результате чего жрецы только толстели и чванились, армия голодала, а высшие чиновники попали под власть высокопоставленных иноземцев, чья верность интересам государства заканчивается в тот момент, когда им перестают платить.

Мой первый хозяин мечтал увидеть Маат возрожденной. Он нанимал на работу лишь тех, кто разделял его любовь к прошлому Египта, и я был счастлив поступить в его дом. Кроме того, я с юности ненавидел рутинную, однообразную работу, поэтому мысль о том, чтобы проводить дни за посланиями, которые будут диктовать богатые, но недалекие сановники, приводила меня в ужас. Свою карьеру я начал в качестве младшего писца под начальством Ани, старшего писца в этом странном доме. Мне тогда было девятнадцать. Четыре года я провел в полном уединении в доме загадочного и очень скрытного человека, где, впрочем, был вполне счастлив. Он быстро заметил и признал мою способность запоминать и в нужный момент подсказывать дату или подробности любого исторического события. Разумеется, хороший писец обязан запоминать все слова, которые ему диктуют, и, когда нужно, находить то место, на котором прервалась фраза, однако мои способности выходили далеко за рамки умения обычных писцов, и хозяин это отметил.

Он дал мне одно задание, для которого я отлично подходил, а именно научить грамоте некую молодую девушку, которую предназначил для служения Египту и Маат. Свое дело я знал прекрасно и быстро согласился. Мы приступили к учебе, и с каждым уроком возрастала моя привязанность к этой девушке. Она была очень красива и от природы наделена живым и острым умом. Училась она легко и, как и я, любила и почитала тот священный язык, который дал нам Тот, бог мудрости и письма, в дни зарождения Египта. Когда я узнал, что ее забирают из дома, то очень огорчился.

Впрочем, сам я тоже покинул дом, как только начал подозревать, что хозяин и его знакомые находятся под пристальным вниманием дворца. В конце концов я узнал, что мою ученицу готовили к убийству фараона, что повлекло бы за собой, как мы все надеялись, возвращение культа Маат. Но фараон избежал смерти, а девушка была арестована и приговорена к смерти. Впоследствии по неизвестным причинам казнь была заменена ссылкой, и это меня встревожило. Мой хозяин высказал предположение, что фараон, видимо, поддался чарам девушки и просто не смог отправить ее на смерть, но я не был в этом уверен. Ибо, несмотря на все свои недостатки, Рамзес Третий не был столь сильно подвержен эмоциям. Скорее всего, он узнал от девушки некую информацию, которой оказалось недостаточно, чтобы схватить нас как заговорщиков, но вполне достаточно, чтобы дать ему повод насторожиться. Хозяин со мной не согласился, но все же дал мне прекрасную рекомендацию, когда я сообщил ему, что собираюсь покинуть его дом. Кроме того, ему хватило ума понять, что я не стану ни на кого доносить.

Это было семнадцать лет назад. Проведя два года на службе в других усадьбах и чувствуя, как с возрастом ослабевает моя непоседливость, я обратился с просьбой о приеме на службу в дом Мена. Я всегда усердно трудился на благо своего первого хозяина, поэтому столь же честно работал и у остальных. Я даже чуть не женился на дочери управляющего одного из моих хозяев и начал забывать о том, что когда-то принадлежал к заговорщикам, намеревавшимся убить царя.

Дом Мена стал и моим домом. Его слуги стали моими друзьями, его семья стала и моей семьей. Я видел, как Камен растет и превращается в уверенного в себе, способного юношу, наделенного, правда, некоторым упрямством, что изредка приводило к спорам с отцом. Когда Камен заявил, что хочет стать военным, шумной перепалки и криков не было, и все же последнее слово осталось за ним. Мне почему-то всегда казалось, что раньше мы с Каменом были знакомы, поэтому я сразу полюбил его от всей души. Когда ему нашли невесту, я понял, что пройдет совсем немного времени, он построит себе дом и уйдет от нас, и тогда я решил, что, возможно, попрошу его взять меня к себе в качестве писца. А пока моя верность распространялась лишь на его отца.

И даже после того, что случилось в конторе, я не мог долго сердиться на Камена. Он грубо схватил меня за шею, но я знал, что ничего он мне не сделает. Он сам был измучен и рассержен. Что-то сильно угнетало его; он куда-то уходил, много пил, ночью бродил по дому и часто кричал во сне. Я слышал это из своей комнаты. Я чувствовал, что с ним что-то происходит, но спрашивать об этом все же не имел права. Его поступок явился следствием многих недель тревоги и расстройства, и, когда Камен рассказал мне о документе, который искал, я начал понимать, в чем дело. Мы все знали, что он приемный ребенок, и, как и он, никогда не спрашивали, кто его родители. Зачем нам было это нужно? Или ему? Его обожали мать и сестры, обожал отец, его уважали слуги, на чьих глазах он вырос. Он рос в достатке, любимый всеми, но сейчас все изменилось.

Когда Камен бросился вон из конторы, Па-Баст позвал служанку и велел ей прибраться в комнате, я не уходил до тех пор, пока она не навела порядок. Оставаясь в конторе, я продолжал размышлять над случившимся. Камен говорил, что сам все расскажет отцу. Мена я не боялся. Он человек справедливый. Но мне было ясно, что Камен очень не хотел, чтобы отец узнал о его поступке, иначе мальчик не стал бы дожидаться отъезда отца, чтобы забраться в его контору. Я мог понять его горячее желание узнать, кем были его родители. Наверное, хороший сын покорился бы отцовскому приказу никогда о них не спрашивать, и все же мои симпатии были на стороне Камена. Почему Мен ведет себя так неразумно? Что плохого в желании Камена?

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?