Софи фыркнула.

— Вы что-то сказали? — прокаркал Хоул.

— Нет, просто подумала, что те, кто от всего бегает, заслуживают всяческой простуды, — бросила Софи. — Если обещал королю что-то сделать, а вместо этого пошёл приударять за барышней под дождём — так кого же винить, кроме себя самого?

— Откуда вам знать, что я делал, госпожа Моралистка? — окрысился Хоул. — Мне что, перед каждым выходом из дома подавать вам список моих дел?! Я искал принца Джастина! Я выхожу не только для того, чтобы за кем-то приударить!

— Когда это вы его искали? — поинтересовалась Софи.

— Нет, уши так и хлопают, а длинный нос весь извертелся! — просипел Хоул. — Как только он исчез, само собой! Мне было любопытно, чего хочет добиться принц Джастин, когда всем известно, что Салиман отправился на Болота. Думаю, ему подсунули фальшивое заклятье поиска, потому что он поехал прямиком в Верхние Горки и купил у миссис Ферфакс другое. А оно, что совершенно естественно, потащило Джастина сюда, к замку, и Майкл продал ему другое заклятье поиска и ещё заклинание преображения… Майкл зажал рукой рот.

— Так тот человек в зелёном мундире был принц Джастин?!

— Да, конечно, просто раньше я об этом не упоминал, поскольку королю могло прийти в голову, что у тебя должно было хватить сообразительности тоже продать принцу подделку, — объяснил Хоул. — И меня мучила совесть. Совесть. Обратите внимание на это слово, миссис Проныра. Меня мучила совесть. — Хоул вытащил ещё одну кипу платков и бросил на Софи поверх них сердитый взгляд. Глаза у него покраснели и слезились. Затем чародей поднялся. — Мне плохо, — возвестил он. — Пойду лягу. Возможно, умру. — Он побрёл к лестнице, жалостно ссутулившись. — Похороните меня рядом с миссис Пентстеммон, — прохрипел он и отправился в постель.

Софи принялась яростно шить. У неё наконец появилась возможность вытряхнуть Хоула из серого с алым костюма, пока он не произвёл сокрушительного воздействия на сердце мисс Ангориан, — если, конечно, чародей не отправился спать в одежде, с него станется, шипела про себя Софи. Значит, Хоул как раз искал принца Джастина, когда отправился в Верхние Горки и познакомился там с Летти. Бедная Летти, думала Софи, накладывая крошечные быстрые стежочки вокруг пятьдесят седьмого голубого треугольника. Осталось всего-то штук сорок.

Спустя недолгое время сверху раздался слабый крик Хоула:

— Помогите! Кто-нибудь! Я умираю, всеми покинутый!

Софи фыркнула. Майкл бросил новое заклятье и ринулся наверх. Жизнь стала на редкость беспокойной. Пока Софи вшивала на место десять треугольничков, Майкл успел сбегать наверх с мёдом, лимоном, какой-то особенной книжкой, микстурой от кашля, ложкой, чтобы принимать эту самую микстуру, потом ещё с каплями от насморка, леденцами для горла, полосканием, пером, бумагой, ещё тремя книгами и настоем ивовой коры. При этом в дверь постоянно колотили, отчего Софи подпрыгивала, а Кальцифер рассыпал искры. Поскольку никто не открывал, в дверь иной раз колотили по пять минут кряду, возмущаясь подобным пренебрежением и имея на это полное право.

К этому времени голубой с серебром костюм стал тревожить Софи. Он становился всё меньше и меньше. Нельзя же вшить столько треугольничков, не забрав изрядное количество ткани в швы.

— Майкл, — окликнула она, когда Майкл в очередной раз ссыпался с лестницы, потому что Хоулу взбрело в голову пожелать на обед сандвич с беконом. — Майкл, а можно сделать маленькую одежду большой?

— Конечно, — кивнул Майкл. — Моё новое заклятье как раз для этого — если, конечно, мне представится случай с ним поработать. Хоул хочет сандвич с шестью кусками бекона. Попросите Кальцифера, ладно?

Софи и Кальцифер обменялись красноречивыми взглядами.

— Сдаётся мне, он не то чтобы умирает, — заметил Кальцифер.

— Склонишь голову — отдам тебе шкурки, — пообещала Софи, отложив шитьё. Кальцифера было легче подкупить, чем запугать.

Они тоже пообедали сандвичами с беконом, только Майкл так и не сумел толком поесть — пришлось бежать наверх. Вернулся он с сообщением, что Хоул велел ему отправиться в Маркет-Чиппинг — купить кое-каких мелочей, необходимых для переезда.

— А как же Ведьма? Это же опасно! — ахнула Софи.

Майкл облизал жирные пальцы и нырнул в кладовку. Вышел он оттуда, набросив на плечи один из пыльных бархатных плащей. То есть вышел-то из кладовки рыжебородый здоровяк, который облизывал пальцы и говорил голосом Майкла:

— Хоул считает, что так мне ничто не грозит. И потом этот плащ не только преображает, но и сбивает других с пути. Вот интересно, Летти меня узнает?

Здоровяк повернул ручку вниз зелёным и легко спрыгнул на медленно проплывавший внизу вереск.

В замке воцарился покой. Кальцифер успокоился и мирно потрескивал. Хоул, очевидно, уразумел, что Софи к нему бегать не будет. Наверху было тихо. Софи поднялась и тихонько заковыляла к кладовке. Наконец-то можно пойти повидаться с Летти. Наверное, Летти сейчас невесело. Софи была уверена, что с того дня в яблоневом саду Хоул к ней и близко не подходил. Наверное, ей станет легче, если Софи придёт и расскажет, что причиной вспышки её чувств был всего-навсего заговорённый наряд. Так или иначе, сказать об этом Летти нужно обязательно.

Однако семимильных сапог в кладовке не оказалось. Софи глазам своим не поверила. Она всё перерыла, но не нашла ничего, кроме обычных вёдер, веников и второго пыльного плаща.

— Да чтоб он провалился! — воскликнула Софи. Наверняка Хоул позаботился о том, чтобы Софи больше не могла везде за ним ходить.

Она убирала всё добро обратно в кладовку, и тут в дверь постучали. Софи, как обычно, подпрыгнула, надеясь, что посетитель не достучится и уйдёт. Однако гость оказался из целеустремлённых. Кто бы там ни был, он продолжал стучать — или, возможно, бросаться с разбегу на дверь, потому что вместо обычного стука раздавались мерные глухие удары — тум, тум, тум. Прошло минут пять, а стук не унимался.

Софи посмотрела на беспокойные зелёные искры — всё, что виднелось на месте Кальцифера.

— Ведьма?

— Нет, — приглушённо отозвался Кальцифер из-под поленьев. — Это дверь замка. Кто-то бежит с нами вровень. Хорошо бежит — движемся довольно быстро.

— Пугало?! — спросила Софи, чувствуя, как от одной этой мысли в груди сделалось нехорошо.

— Плоть и кровь, — сказал Кальцифер. Озадаченное голубое лицо колыхалось под самой трубой. — Понятия не имею, что это, но войти жаждет страстно. Вроде бы оно безвредное.

Поскольку тум, тум, тум не прекращалось, что Софи несказанно раздражало, она решила открыть дверь и положить этому конец. Да и вообще ей было любопытно, кто там такой. Повесить второй пыльный плащ на место она так и не успела, поэтому набросила его на плечи и заковыляла к двери. Кальцифер вытаращился на неё. Потом впервые за всё время их знакомства — он склонил голову по доброй воле. Из-под кудрявых зелёных языков пламени послышались трескучие раскаты хохота. Мимоходом задумавшись, во что же такое её превратил плащ, Софи открыла дверь.