Зло не всесильно и в следующем романе Кинга «Необходимые вещи» (в другом переводе «Нужные вещи», Needful Things), написанном осенью-зимой 1990 года. Это последнее произведение того периода, когда Кинга интересовало зло, приходящее извне — позже он займется злом внутренним и по-своему более интересным. Сюжет романа приводит читателя в давно знакомый ему городок Касл-Рок, где некий мистер Лиленд Гаунт открывает новый магазин «Необходимые вещи». Этот безупречный джентльмен (в экранизации его играет блистательный швед Макс фон Сюдов) легко завоевывает симпатии горожан и продает им вещи, о которых они давно мечтали. Цена смешная — всего лишь сыграть маленькую и обязательно злую шутку со своим соседом. В результате в жителях Касл-Рока просыпается ненависть друг к другу, и они снова приходят к мистеру Гаунту, чему тот очень рад. Теперь его товар — новенькие автоматические винтовки. «Товары, которые так привлекали жителей Касл-Рока — черные жемчужины, святые реликвии, подзорные трубы, старые журналы комиксов, бейсбольные карточки, изделия цветного стекла, трубки, старинные калейдоскопы — все исчезло. Мистер Гаунт приступил к своему главному делу, а дело это, в конце концов, всегда сводилось к одному и тому же. Менялась внешняя оболочка, но сущность оставалась та же: разная начинка в одном и том же отравленном пироге. В конце концов мистер Гаунт всегда продавал оружие… и его всегда покупали».[57]

Остановить побоище удается только местному шерифу Алану Пэнгборну, который первым раскусил обходительного торговца. На руинах горящего города он настигает Гаунта, который пытается скрыться с черным саквояжем, унося в нем души, похищенные у жителей Касл-Рока. Из ладони шерифа бьет яркий луч, и служитель Зла в страхе роняет чемодан, освобождая плененные души. Конечно, такой финал слабоват — что это за дьявол, если он не может справиться с обычным полицейским? И все же Зло, как всегда у Кинга, не истребляется до конца. Исчезнув в Касл-Роке, монстр тут же появляется в айовском Джанкшен-Сити, где происходило действие «Полицейского из библиотеки», и открывает там свой магазин. Вывод прост: пока люди таковы, как они есть, в их душах всегда найдется место для мистера Гаунта и ему подобных.

Роман стал не только американской версией «Крысолова», но и памятником восьмидесятым годам — эпохе «рейганомики», вновь воздвигшей на пъедестал безудержное потребление. В статье на своем сайте Кинг вспоминал: «Это было десятилетие, когда люди на время решили, что жадность — это хорошо, а лицемерие является непременным дополнением жизни. Это было последнее „ура“ сигаретам, небезопасному сексу и всем видам наркоты, время окончательного распада Поколения Любви и Мира… Возвращаясь как-то с баскетбольного матча, я подумал о том, что в восьмидесятые на все была навешена своя бирка с ценой, что это время было настоящей распродажей столетия, где на прилавок выставлялись и такие вещи, как честь, чувство собственного достоинства и скромность».

В «Необходимых вещах» Зло вновь приходит в Касл-Рок извне. Но оно слишком легко находит отклик в душах горожан, изъеденных жадностью и эгоизмом. Поэтому огненная гибель города, как и в «Кэрри», выглядит наказанием за грехи. Похоже, Кинг к тому времени окончательно решил: самый страшный враг человека — не вампир, оборотень или бука из шкафа, а сам человек. Это приводит писателя к желанию внимательнее вглядеться в глубины людской психики, чему и будет посвящено следующее десятилетие его творческой биографии.

Любого писателя, книги которого приходят в другую страну, встречают «по одежке», то есть по качеству переводов. Если эти переводы плохи, то лишь у немногих упрямцев хватит сил продраться сквозь них, чтобы вникнуть в суть произведений злополучного автора и воспринять его «по уму». Стивену Кингу в этом смысле одновременно повезло и не повезло. Он появился в России в рыночную эпоху, когда перевод, как и литература вообще, превратился из искусства в поденщину. Никто не контролировал точность переводчиков, которых издатели вынуждали «гнать строкаж», растягивая авторский текст или сокращая его сообразно объему будущей книги. Еще меньше требований предъявлялось к художественной стороне перевода. Доходило до того, что переводчиками становились люди, буквально не знавшие русского языка. Например, интересный труд политолога Пола Дэвиса «История современности» был непоправимо загублен усилиями двух болгарских студентов, которым издательство «Анубис» по неведомой причине доверило перевод книги.

С другой стороны, переводчиками Кинга часто выступали люди неравнодушные, увлеченные его творчеством. Порой это спасало их труд, позволяя даже при нехватке навыков и знаний донести до читателя настроение кинговских книг. Порой не спасало — если переводчики чересчур увлекались и начинали «поправлять» любимого автора. Результат получился промежуточным: примерно две трети книг СК переведены прилично, остальные читать просто невозможно. Особенно обидно, что в числе последних оказались такие важные для самого писателя и его поклонников вещи, как «Оно» и «Темная половина». Обидно и то, что небедное издательство АСТ, владеющее сейчас монополией на «русского» Кинга, не желает потратить небольшую сумму на новые переводы или хотя бы исправить ошибки старых, продолжая издавать их все в том же уродливом виде.

Есть переводы просто блестящие. В первую очередь к ним принадлежат ранние, сделанные еще до наступления рыночного беспредела. Переводчики «Мертвой зоны» и «Воспламеняющей взглядом» Сергей Таск и Олег Васильев, ни словом не отступив от оригинала, в то же время сумели сделать его вполне русским. Это фирменный знак советской школы перевода, прославленной множеством громких имен. К той же старой школе принадлежат и Васильев с Таском: оба закончили филфак МГУ, писали собственные стихи и прозу. Родившийся в 1952 году Таск, кроме того, сочинял пьесы — уже лет десять назад он переехал в Штаты, хотя с Кингом, говорят, так и не встретился.

Кроме двух романов, Таск перевел несколько классических рассказов Кинга — «Дети кукурузы», «Бука», «Иногда они возвращаются». По его стопам пошел родившийся в 1957 году Александр Корженевский — потомок дворянского рода и выпускник МВТУ, позже основавший первое в России литературное агентство. В числе многих англоязычных авторов он замечательно перевел и Кинга — «Туман», «Кэрри» и несколько рассказов. Да и «Сияние» в переводе Евгения Александрова, хоть и не отличается той же выразительностью, следует почтенной традиции советского перевода. К тому же эти книги успели издаться нормально — то есть с тщательной редакционной правкой, корректурой и прочими «условностями», после отмененными за ненадобностью. Поэтому их продолжают переиздавать и читать, даже не пытаясь перевести заново.

Вслед за «отцами-основателями» переводов Кинга явилось новое поколение, в спешке набранное издателями буквально с улицы. К нему принадлежали работавшие на «Кэдмен» Алексей Медведев, Ольга Лежнина, Александр Филиппенко, Михаил Мастур и другие, не исключая и меня. Все мы были молоды, имели определенную гуманитарную подготовку и большие амбиции. Перевод рассматривался нами не как профессия на всю жизнь, а как средство временного заработка. Отсюда проистекала изрядная небрежность, к которой добавлялось незнание американских реалий. Интернет, из которого сегодня вольготно черпают любые сведения, тогда делал лишь первые шаги. Не было и страноведческих словарей типа вышедшей позже «Американы». О значении многих слов приходилось просто догадываться. Кинг, тексты которого полны сленговых выражений, упоминаний торговых марок и цитат из репертуара позабытых рок-групп, в этом смысле был особенно труден. До сих пор со стыдом вспоминаю, как в «Кладбище домашних животных» перепутал спортивные тапочки (sneakers) с одноименными шоколадками, которые как раз тогда наводнили московские ларьки. В итоге в трагической сцене гибели Гэджа Крида с него от удара грузовика не слетали тапочки, а вылетали из кармана батончики «Сникерс».