производства получил высшее образование. Вступил в партию. Стал директором завода. За хорошую работу вместе с группой рабочих, инженеров и техников награжден орденом. Люблю коллектив ижевцев, и, как мне кажется, заводчане тоже хорошо относятся ко мне. Считаю, что завод то место, где мне надлежит быть во время войны.

Выслушав, Лелеко твердо заметил:

– Вот потому, что идет война, не время выбирать место работы. Вы судите обо всем как директор завода. ЦК оценивает состояние всей оборонной промышленности и потому использует кадры так, как считает наиболее целесообразным. Кроме того, ваше назначение уже состоялось.

Он помедлил и закончил:

– Поезжайте в наркомат и, не теряя времени, приступайте к новой работе.

Новое назначение означало для меня большую «ломку» в жизни. В какой-то степени я, конечно, знал работу заместителя наркома. Встречаясь с Иваном Антоновичем Барсуковым в наркомате или на заводе, я наблюдал его в деле. Вопросы технические и организационные, связанные с деятельностью завода, меня не беспокоили. А вот характер и стиль работы наркомата, штаба отрасли промышленности, был мне знаком мало. Совершенно не представлял, как взаимодействует он с такими органами, как, например, Госплан СССР, или другими центральными и вышестоящими организациями.

Будучи директором, я контактировал в основном со своим главным управлением, ведающим заводами подобного профиля, а также с техническим, плановым и некоторыми другими отделами. Теперь же предстояло решать не эпизодические вопросы, а руководить целой отраслью промышленности, связанной в первую очередь с производством стрелкового и авиационного вооружения. Именно это дело ложилось на мои плечи, дело, которое я по опыту работы на Ижевском машиностроительном заводе лучше всего знал.

В наркомате сразу пошел к Дмитрию Федоровичу Устинову, назначенному на пост наркома за две недели до начала войны. Незадолго до окончания Ленинградского военно-механического института он проходил практику на нашем заводе. По возрасту Дмитрий Федорович был даже на год моложе меня, но хорошо показал себя на практической работе – сначала конструкторской, затем и организаторской, пройдя на старейшем артиллерийском заводе «Большевик» большую производственную школу.

Устинов вспомнил меня и, пожимая руку, дружески сказал:

– Очень рад, что будем работать вместе.

Ознакомил с состоянием дел в наркомате, заметив, что руководство – имелись в виду заместители наркома – еще полностью не скомплектовано, но этот вопрос решится в ближайшие дни.

Д. Ф. Устинов подчеркнул, что обстановка на большинстве заводов сложная. Связано это с тем, что многие предприятия не успели до войны закончить переход на новые образцы военной техники. Не до конца ясен объем производства по тому или иному виду вооружения и т. п. Разговор был откровенный, и он помог сразу понять те большие и важные задачи, которые вставали сейчас перед вооруженцами. Нарком подтвердил, что на меня возлагается руководство теми заводами, которые производят стрелковое и авиационное оружие. С состоянием дел на них меня познакомит начальник одного из главных управлений, которого я хорошо знаю, так как приходилось решать с ним до войны те или иные вопросы.

Выслушав Дмитрия Федоровича, я в свою очередь отметил, что знаком почти со всеми директорами, а также главными инженерами и другими специалистами многих заводов нашего профиля и в целом знаю постановку и состояние дел на этих предприятиях.

– Это очень хорошо, – отозвался Устинов, – это облегчит вашу работу. Но все, что вы видели или о чем слышали, было до войны. Война вносит серьезные коррективы. И вам это абсолютно ясно – вы сами с завода.

Дмитрий Федорович открыл лежавшую перед ним папку:

– Кстати, сколько завод выпускает сейчас ежедневно авиационных пулеметов Березина?

Я назвал цифру.

– Да, на шестое июля она такова, судя по вашему отчету. Но вчера я говорил с товарищем Сталиным, он требует резко увеличить выпуск, поэтому подумайте, как и где лучше это сделать, и доложите.

Дмитрий Федорович показался мне человеком широкого кругозора, технически очень подкованным, волевым и решительным. Это мнение со временем не прошло, даже окрепло. В течение всей войны, а затем и многие годы после нее мне довелось работать под его руководством, и я могу, видимо, как никто другой, сказать об этих его сильных сторонах, а также об исключительной работоспособности, энергии, что в годы войны, да и в последующем, когда мы создавали уже новую боевую технику, имело большое значение. Замечу, к слову, что с Дмитрием Федоровичем у нас установились близкие отношения, и мы уже вскоре перешли на «ты». Наверное, этому во многом способствовал наш сравнительно молодой возраст. Устинову шел лишь тридцать третий год. Он был самым молодым наркомом.

Прежний нарком вооружения Борис Львович Ванников за две с половиной недели до начала войны был отстранен от должности и арестован по надуманному обвинению. О том, что обвинение его, как он сам выразился, «во всех тяжких преступлениях» оказалось несостоятельным, свидетельствует тот факт, что почти сразу после начала войны к Б. Л. Ванникову, находившемуся в одиночном заключении со строгим тюремным режимом, обратились от имени Сталина с предложением написать свои соображения о том, как развивать вооружение, на каких заводах, какое оружие производить с учетом нападения гитлеровской Германии на нашу страну. И такие предложения Борис Львович представил, правда, не зная истинной обстановки на фронте. А уже в июле 1941 года он снова появился в наркомате в ранге заместителя наркома вооружения, обязанности которого исполнял, находясь в основном в командировках на заводах, до 1942 года; потом стал наркомом боеприпасов.

Первым заместителем наркома вооружения был Василий Михайлович Рябиков, работавший в этой должности еще при Б. Л. Ванникове, ранее – в Ленинграде на заводе «Большевик» – он был парторгом ЦК ВКП(б). Знающий технику организатор производства, деятельный, хотя и немного горячий. В наркомате его не только уважали, но, думаю, и любили как человека исключительно честного и порядочного. Будучи первым заместителем наркома, В. М. Рябиков вел производство морской артиллерии, приборов и оптики. Но и другие направления не обходились без его участия.

В те первые дни и недели войны я заходил к Василию Михайловичу часто, рассказывал о положении на заводах, когда возникала необходимость, просил позвонить в то или иное управление или в другой наркомат. Рябиков сразу снимал трубку, и его звонок помогал ускорить доставку на заводы материалов и изделий от поставщиков. Звонок Василия Михайловича очень много значил. Его авторитет в других государственных учреждениях был тоже очень высок. Замещая наркома при отъездах, Рябиков вел дело уверенно, и мы, молодые заместители наркома, имели в его лице надежного руководителя и. товарища.

Структура наркомата была типичной для всех промышленных руководящих органов. В основе своей созданная еще в