в пулемете Максима, не предусматривался конструкцией. Когда давали задание на создание нового станкового пулемета, то, главное, хотели снизить вес пулемета и заменить водяное охлаждение ствола на воздушное. Пулемет Максима нуждался в воде, пулемету Дегтярева она была не нужна. Большое преимущество. Ведь когда осколок или пуля пробивали кожух, то вода вытекала и при интенсивном огне пулемет выходил из строя.

Дегтярев сделал открытый ствол, с множеством тонких ребер, отводивших тепло от разогретого при стрельбе ствола. Пулемет оказался проще своего предшественника, в производстве более технологичен, и весил он меньше «максима», и обращаться с ним было легче. Работал пулемет неплохо, но изредка неправильно подавался патрон в патронник, происходило преждевременное извлечение гильзы. Пулемет умолкал. Требовалось время, чтобы вновь привести его в боевое состояние.

В тире мы провели около суток и убедились, что ряд узлов требовал серьезной доводки. Выпускавшимся пулеметам недоставало надежности.

Патриарх в плеяде конструкторов стрелкового автоматического оружия, так много сделавший для армии, В. А. Дегтярев очень переживал неполадки со своим пулеметом и готов был отдать все силы, чтобы поправить дело. В кабинете директора я попросил его высказать свое мнение.

– Надо пулемет дорабатывать, – убежденно сказал Василий Алексеевич.

– А сколько времени уйдет на доработку?

– Думаю, месяца три-четыре.

При этих словах директор завода Борис Михайлович Пастухов даже подскочил на стуле.

– А что же будет делать завод? У меня пять тысяч рабочих занято этим пулеметом! Неужели они будут сидеть и ждать у моря погоды? Что мы дадим армии, скажите?

Когда начали производство станкового пулемета Дегтярева, выпуск «максима» посчитали необходимым уменьшить, и к началу войны туляки его уже не изготовляли совсем. А если восстановить производство старого пулемета? Я спросил Бориса Михайловича, сколько времени потребуется, если хотя бы временно вернуться к изготовлению пулеметов Максима.

Видимо, вгорячах директор заявил:

– Одни сутки.

Я попросил его не торопиться и назвать более реальный срок.

– Через неделю пулеметы Максима пойдут в армию, – твердо заявил Пастухов и добавил: – Незавершенное производство мы на всякий случай сохранили.

Все, кто находился в кабинете директора, выжидательно смотрели на меня. Я высказал свое мнение: надо вернуться к производству «максима», а за это время доработать пулемет Дегтярева.

Пастухов осторожно заметил:

– С вашим мнением заводчане согласны. Но пока вы согласуете это дело в наркомате, пока поставите вопрос перед правительством, мы что, должны сидеть сложа руки?

Тогда я сказал уже твердо:

– Можете восстанавливать производство пулеметов Максима, а официальное решение об этом получите.

Пастухов и все остальные посмотрели на меня с недоверием. Ведь снять с производства один пулемет и поставить другой без разрешения правительства, да еще во время войны – тут можно и головы не сносить. Но я подтвердил свое распоряжение: иначе мы оставим сражающиеся войска без станковых пулеметов.

– А под чью ответственность?

– Ответственность возьму на себя я.

Пастухов так обрадовался тому, что можно восстановить производство пулеметов Максима, что сразу стал давать необходимые указания, а я поехал на другой завод, где делали самозарядные винтовки. Здесь пробыл всего несколько часов – большим временем не располагал. Прошел по цехам. Когда идет массовое производство изделий и дело отлажено, больших скоплений деталей у станков или на отдельных операциях нет. Глаз у меня был на это наметан. Тут же увидел груды деталей, лежащих в отдельных пролетах между станками. Что-то не совсем ладилось. Директор завода А. А. Томилин заверил, что выпуск винтовок все-таки достигнет необходимого уровня.

– Но когда и за счет чего?

– Нажмем.

– Это не ответ, в чем причина?

Директор замялся, дальнейший разговор вел главный инженер Константин Николаевич Руднев, который позднее стал директором этого завода. Уже после войны он ряд лет возглавлял Комитет по новой технике при Совете Министров СССР и был заместителем председателя Совета Министров СССР. Руднев прямо сказал, что военные товарищи не удовлетворены винтовкой и поэтому вместе с Федором Васильевичем Токаревым продолжают вносить изменения в отдельные детали, что нарушает ритм производства.

– Работаем, как говорится, на нервах, – закончил Руднев откровенно.

Я поделился опытом ижевцев, рассказал, как мы преодолевали трудности с этой винтовкой, которая, конечно, проигрывала в сравнении с винтовкой Симонова, но не нам тут было выбирать. Попытка облегчить токаревскую самозарядку (а такая задача, как известно, была поставлена) ни к чему хорошему не привела. Это породило массу дополнительных трудностей, которые до конца так и не удалось преодолеть. Война внесла в это дело свои коррективы. Вскоре тульские заводы в связи с приближением врага эвакуировали. Самозарядную винтовку стали выпускать в другом месте. Но со стороны военных, прежде всего ГАУ (Главного артиллерийского управления), внимание к этой винтовке постепенно ослабло. Это объяснялось отчасти тем, что бойцы более охотно воевали с обычной винтовкой, а также тем, что промышленность быстро насыщала армию автоматами. К исходу 1942 года производство самозарядных винтовок прекратили.

Вернувшись в Москву, все доложил Дмитрию Федоровичу. Он немного походил в раздумье и заметил:

– Решение правильное. Но пулемет Дегтярева поставили на производство решением правительства. Мы не можем его отменить. Поедем вместе к начальнику Главного артиллерийского управления генералу Яковлеву, все расскажем ему, посоветуемся, как быть.

Для генерал-полковника Н. Д. Яковлева, который за несколько дней до начала войны сменил маршала Г. И. Кулика на этом посту, не были новостью недостатки принятого на вооружение нового станкового пулемета. Он тоже хорошо понимал, что пулемет требует доводки. Но отменить постановление правительства было не в его силах. Решили направить в Государственный Комитет Обороны письмо с просьбой временно восстановить производство пулемета Максима вместо пулемета Дегтярева. Отрицательное отношение к этому предложению могло иметь серьезные последствия, особенно для меня, приостановившего самовольно производство одного пулемета, чтобы начать изготавливать другой. Но все мы очень надеялись, что восторжествует здравый смысл. Можно ли было поступить иначе в сложившейся обстановке? Так оно и оказалось. Производство пулеметов Максима восстановили.

Спустя неделю директор тульского завода Б. М. Пастухов, проведя сверхгероическую работу по перестройке производства, переместив несколько сот станков, «подняв» сохранившийся инструмент, приспособления и незавершенку, доложил о возобновлении выпуска пулеметов Максима.

Я в свою очередь доложил об этом Устинову. Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его со Сталиным. Разговор был коротким.

– Товарищ Сталин попросил передать тулякам благодарность, – сказал мне Дмитрий Федорович. – Сообщи им об этом.

А война шла. В наркомате непрерывно раздавались звонки с заводов, из конструкторских бюро и технологических организаций, из Главного артиллерийского управления, штаба Военно-воздушных Сил и т. д. Вопросы животрепещущие: снабжение, ускорение строительства, неполадки на испытаниях, разногласия между конструкторами и потребителями оружия и пр. Несколько часов сна в кабинете –