— Кто говорит? — Я удивленно повел бровью. — Это Шильник говорил. Я не заставлял его на локтевских наезжать.

— Но ты подсунул ему локтевский завод.

— Это претензия или как? — недобро глянул я на Миху.

— Да какие претензии… Шильник — сволочь, и хорошо, что его завалили…

— А что плохо?

— Да все плохо, Вадим. Вернулся домой, а дома-то и нет. Отец умер, сестра квартиру приватизировала, мать у нее на птичьих правах. Мне и вовсе места нет…

— А жить как-то надо…

— В том-то и дело.

— А если в бандиты записаться?

— Какие сейчас бандиты? — хмыкнул Миха. — Шелупонь одна, собственной тени боятся… Да и не хочу я… А разве я бандитом был? Ты же меня в народные заступники записал. Леший бабки у тебя отбил, а я их вернул…

— И это я помню… Если тебе деньги нужны, ты скажи.

— Ну, деньги, конечно, нужны… — встрепенулся Миха.

— В принципе, пятьдесят штук я на тебя уже дал…

— Ну, может быть, — сник он.

— Но, может, этого мало? Полтора года нас не трогали. А это больше, чем пятьдесят штук… — вслух рассуждал я.

За эти полтора года мы смогли встать на ноги и окрепли так, что пятьдесят тысяч на Миху нас не подкосило. Зато те деньги, которые он отбил у Лешего, спасли завод в общем и меня в частности.

— Значит, магазин хочешь открыть?

— Магазин? — обнадеженно глянул на меня Миха.

— Мы тут открываем стройдвор, я выкуплю там долю — в твою пользу. Сорок пять процентов — твои, остальное — мое. Контроль остается за мной, и работать будет мой человек. А тебя назначу замом. Если будешь справляться, поставлю директором.

— Стройдвор? — От возбуждения Миха заерзал в кресле.

— Строительный магазин под открытым небом. Вернее, под навесом. Ну, и закрытые склады там есть. Цемент, железобетон, кирпич, блоки, лес, в общем, все, что нужно для строительства.

— И у меня там будет своя доля?

— Тысяч на сорок-пятьдесят, в «убитых енотах».

— В условных единицах?

— Значит, согласен?

— Ну, ты, Вадик! Ну, ты, в натуре! — От волнения Миха не находил слов.

— Добро у нас в дефиците. Добро надо помнить… — Я обращался к Михе, а уговаривал самого себя.

Не в моем это стиле — разбрасываться деньгами, а тут вдруг закрутил аттракцион невиданной щедрости. Скорее всего, я погорячился… В конце концов, я выделил в свое время пятьдесят тысяч на Миху, и если они прошли мимо него, так это к Лизе, не ко мне…

— Давно освободился? — спросил я.

— Ну, месяц уже…

— Лизу видел?

— Да нет. — Миха растянул губы, не разжимая челюстей.

— Она личность известная…

— Да я в курсе… — болезненно скривился он.

— Любишь ее?

Миха ничего не сказал, но тоскливо глянул на меня. Никуда не делась его любовь.

— Хочешь с ней встретиться?

— Зачем? Я ей не нужен.

— Она переживала за тебя, бегала тут, деньги собирала. Адвокатам платила.

— Платила. Только мне двенадцать лет дали… Она мне только первый год писала, потом все. С этим козлом связалась…

— Полубояров сейчас в Англии.

— И что?

— Ну, если бы встретил, отомстил? — Я внимательно смотрел на Миху.

Мне и самому интересно было знать ответ на этот вопрос, и Курдова очень интересовало отношение Михи к Полубоярову. А если точнее, то ко мне. Миха мог узнать, что и я спал с Лизой, мог отомстить и мне…

— Дело не в нем, дело в ней. Не было бы его, она бы нашла другого… Ей свою жизнь надо было устраивать… Да и какая баба стала бы ждать меня двенадцать лет?

Я кивнул. Такая баба, как Лиза, ждать не стала бы. А вот в Симе я не сомневался. Если бы меня на пожизненное закрыли, она все равно бы ждала…

— Найди бабу, которая будет ждать, — посоветовал я.

— А такие есть? — усмехнулся он.

— Есть, — ничуть в том не сомневаясь, ответил я.

— Ну, может быть…

— Ты еще не старый. Даже моложе меня.

— Ну да, ну да…

— Ты теперь добрым должен быть, у тебя теперь велосипед есть, — скорее всерьез, чем в шутку сказал я.

— Ну, за велосипед спасибо… А злость свою я там, за колючкой, оставил. Новую жизнь начать хочу…

— Добро пожаловать в новую жизнь!

Миха ушел, а я распорядился открыть счет на его имя и перевести туда деньги, чтобы на них выкупить долю в одном из тех стройдворов, сетью которых я опутывал ближнее и дальнее Подмосковье. Я не обеднею, а долг человеку отдам. Кто-то же должен сохранить Миху для общества.

В плане дресс-кода мужчине куда проще, чем женщине: в одном и том же костюме можно и в офисе заседать, и в ресторане ужинать. А у женщины деловой стиль отличается от вечернего. Впрочем, Лиза хорошо смотрелась в любой обертке.

Я помнил ее вечерний стиль в итальянском ресторане, полгода с тех пор прошло. А сегодня она предстала передо мной в образе бизнес-леди. Но и в деловом костюме она выглядела не менее соблазнительно, чем в вечернем платье с открытой спиной.

Она сама напросилась на встречу — сказала, что у нее ко мне важное дело. Скорее всего, Лиза лукавила, но я сделал вид, что поверил ей.

В кабинет она зашла, осветив его сиянием своей улыбки. Но это было холодное сияние яркой, но далекой звезды.

— Я смотрю, к тебе так просто не пробиться, — свысока усмехнулась она.

— Все простое осталось в прошлом.

— И не говори…

Она села в кресло за журнальным столиком, забросила ногу за ногу, подмешав этим к своему деловому стилю вульгарность уличной женщины, и, доставая из клатча пачку сигарет, спросила:

— Как дела, Вадик?

— Все хорошо, Лиза.

— Я ждала тебя в отеле. — Взгляд ее затуманился.

— Ты хотела со мной о чем-то поговорить, — напомнил я.

— Обычно дела мы обсуждали после…

Она не стала говорить, после чего мы обсуждали дела, но я все понял. Так было всегда — сначала секс, а потом все остальное. И сейчас она предлагала мне то же самое…

— Давно это было.

— Раньше ты меня не избегал, — с сожалением заметила она.

— Раньше ты с альфонсами не дружила… — ляпнул я.

— Неужели ты думаешь, что я смогла бы впустить альфонса в свою постель? — кокетливо возмутилась Лиза.

— Ну, не знаю, кто он там у тебя…