Временами ее лицо колебалось, словно морская вода, порой обретало форму, порой что-то шептало, но я не могла разобрать о чем она меня просит.

Я с трудом открыла глаза. Проклятая таблетка! Успокоить не успокоила, только вызвала галлюцинации.

Я вытерла со лба липкий пот. Мне было ужасно жарко. Руки дрожали, ноги онемели, больная нога затекла так, что я ее не чувствовала. Во рту было сухо, хотелось пить, но подозвать стюардессу не хватало сил: любое движение вызывало приступ тошноты.

Пришлось вновь закрыть глаза. Вспоминалось, как я еще совсем сопливой девчонкой впервые приехала в Москву. Господи, столько же мне тогда было? Лет шестнадцать, не больше. Я даже не шла, я плыла по Ленинскому проспекту, пританцовывала, улыбалась случайным прохожим и любовалась своим отражением в витринах различных магазинов. Я казалась себе необычайно красивой и, наверное, поэтому была такой легкой, воздушной и беззаботной.

Затем без всякого перехода в памяти всплыла другая картинка. Я беременна, а жених требует, чтобы я сделала аборт и не перекладывала свои проблемы на его хрупкие плечи. Он лупит меня по лицу, вопит, что я уже давно не маленькая девочка и должна знать, как нужно предохраняться. Я плачу, глотаю слезы, я просто схожу с ума…

Боже мой, и зачем я возвращаюсь в прошлое? Зачем? Говорят, прошлое лучше не трогать. Это не принесет ничего хорошего. Ничего, кроме боли и тяжелого осадка на душе.

Я попыталась встать, на минуту задержавшись в кресле, чтобы не грохнуться в проходе. С трудом направилась в туалетную комнату. Открыв холодный кран, набрала полные ладони воды и окунула в нее лицо. Увидев себя в зеркале, я ужаснулась. Бледная как смерть, я скорее напоминала покойницу. За последние сутки я похудела на несколько килограммов. Волосы так спутались, что на голове образовался настоящий колтун. Глаза пустые, совершенно бессмысленные. Вытершись рукавом, я с большим усилием добралась до своего кресла.

Самолет пошел на посадку, потушив свет в салоне. Я затихла, моля бога, чтобы он послал мне быструю смерть. В кармане у меня лежала тысяча долларов. Тысяча, за которую я отдала свою бесценную маленькую доченьку. Я не могла больше жить…

– Девушка, вы забыли букет, – окликнул меня мужской голос, когда я была уже у выхода из самолета.

Я остановилась и повернулась к нему:

– Простите, что?

– Вы забыли свои цветы.

– Какие цветы? – Я растерянно посмотрела на молодого человека, держащего в руках растрепанный букет.

– Это ваш?

– Да… Мой…

– Так возьмите.

– Извините, но он мне не нужен…

– Вы уверены? Такой красивый букет…

– Он мне не нужен, – повторила я с отвращением.

– Ну как хотите… Воля ваша. – Мужчина удивленно пожал плечами и положил букет в кресло. – Может, бортпроводникам пригодится.

– Может быть, – быстро проговорила я и ступила на трап.

Я не помнила, как этот злосчастный букет оказался со мной в самолете.

Нас доставили в зал прилета. У меня не было багажа. Я шла налегке, словно прилетела не из Штатов, а из ближайшего города.

Я знала куда ехать, села в автобус и отправилась на поиски улицы, название которой знала как свои пять пальцев. Улица Академика Скрябина…

В Штатах я тысячу раз представляла себе эту самую улицу. Временами она казалась мне широкой, нарядной, украшенной флагами, фонтанами и цветочными клумбами.

Каково же было мое удивление, когда я поняла, что улица ничем не отличается от сотен других. Такая же серая будничная. Это не укладывалось в голове. Моя фантазия сыграла со мной горькую шутку…

Я нашла нужный дом, в страшном волнении подошла к квартире. Я очень долго готовилась к этому, мечтала, бредила этим, а теперь оказалось, что совершенно не знаю, что делать. Зачем я разыскиваю этого человека? Почему еще совсем недавно называла его папкой? Какой он теперь папка, если у меня больше нет дочери? Господи, а ведь отчество у моей дочери было бы Александровна. Красивое, величественное…

У обитой черным дерматином двери я слегка потопталась, пытаясь унять дрожь в коленях. В принципе эта встреча меня ни к чему не обязывает. Я просто хочу узнать о судьбе человека, которому спасала жизнь, рискуя своей собственной.

Мысленно перекрестившись, я зажмурилась и нажала на кнопку звонка. Только бы открыли дверь… Только бы открыли… Даже если скажут, что Саша погиб, я смогу справиться с этой информацией, потому что в последнее время несчастья сыплются на меня как из рога изобилия. Каково же было мое удивление, когда вместо молодого интересного мужчины дверь открыла убогая древняя старушка. Невольно подумалось – сколько же лет страдалице? Не меньше ста, наверное…

Старушка оглядела меня с ног до головы подслеповатыми глазками.

– Вам кого? – прошамкала она.

– Простите, что вас побеспокоила, но я разыскиваю мужчину по имени Саша. Я приехала издалека, из Соединенных Штатов Америки. Мы с Сашей там познакомились. Он оставил мне свой адрес и просил обязательно его навестить. Он дома?

Старушка стояла словно соляной столб и угрюмо молчала. Казалось, она своим взглядом провертит дырку у меня на лбу. Молчание затягивалось. Я увидела себя ее глазами – незнакомая тетка в рваной одежде со свалявшимися волосами. Кошмар! Я была похожа на кого угодно, только не на успешную женщину, вернувшуюся из-за границы.

– А Саши нет, – наконец проскрипела старушка: – Может, вы ошиблись? Саша никогда не был в Америке.

– Как же не был? Был.

Старушка помолчала несколько секунд.

– А может, и был. Бог его разберет. Он молодой, суматошный. За ним разве уследишь?

– Скажите, а когда он будет?

– Не знаю. Он мне не докладывает. Целыми днями где-то пропадает.

Я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Я не знала, что мне делать дальше, куда идти. Все-таки в душе теплилась надежда: здесь, на улице Академика Скрябина, меня ждет кто-то родной, теплый… А теперь? Я была готова сесть у этой двери прямо на холодный пол и сидеть так до прихода человека, с которым мне было просто необходимо встретиться. Пусть я буду ждать сутки, двое, трое, пусть неделю. Какая разница? В конце концов, мне вообще некуда идти. Не могу же я в таком виде приехать к матери. Как я посмотрю ей в глаза? Правда, у меня есть ключи от съемной Галиной квартиры, но ехать туда равносильно самоубийству.

Хотя, если честно признаться, меня убили уже давно. Просто выстрелили в самое сердце, выжгли душу. Я вообще удивляюсь, как еще двигаюсь, думаю… В душе ничего не осталось, есть лишь тонкая оболочка, готовая порваться в любой момент.

Старушка словно уловила мои скорбные мысли и пришла мне на помощь:

– Ну если вы и в самом деле приехали издалека и вам некуда идти, вы можете подождать Сашу в его комнате. Она открыта.