Эрнст весь горел от возбуждения. Красные пятна проступили на его щеках. Элизабет, увлекшись, склонилась над ним, чтобы следить по нотам. Стемнело.

- Мертв! Мертв! - внезапно воскликнул Эрнст, полной мерой ощутив боль. - Все потеряно, все… Это - мое последнее усилие. Теперь хочу последовать за ним - умереть… Что мне еще остается? Я любил в жизни только могилы…

Легкомысленно ввязался в игру и проиграл. Я хочу уметь - глухо сказал он. - Теперь я знаю свой путь.

- Нет, ты должен жить, - сказал голос из темноты.

- Но ведь я все потерял, Элизабет. Фриц умер… - Эрнст застонал. - Фриц мертв. А ты, Элизабет… - Он был вне себя от волнения. - Сними с моей души, по крайней мере, то, что меня мучает и не дает уснуть ночами. Скажи, что ты простила мне грехи, которые я взвалил на тебя, иначе я сгорю от презрения к себе. Тогда я тихо удалюсь и не буду больше попадаться тебе на твоем светлом пути.

Элизабет побледнела так, что ни кровинки в лице не осталось.

- Все хорошо, Эрнст.

Он безутешно покачал головой и сказал угрюмо:

- Ты еще ничего не знаешь?

- Я люблю тебя, Эрнст…

Он даже вскрикнул от боли.

- Элизабет, не будь такой жестокой! Не представляй мои утраты в розовом свете! Не отягощай так страшно свой отказ!

Золотые блики заката играли в волосах Элизабет и отсвечивали в ее глазах.

- Я люблю тебя, Эрнст.

- Элизабет! - его кресло с грохотом полетело на пол. - Ты еще не знаешь… Я познал другую женщину… Я тебе изменил и тысячу раз опозорил тебя.

Элизабет спокойно и величественно стояла перед ним, ее чудесный голос четко и ясно произнес:

- Я все знаю, Эрнст!

Он попытался найти какую-нибудь опору.

- Ты… ты… все знаешь? И то, что я… эту женщину…

- Я знаю все, Эрнст.

Отшатнувшись от нее, он отступал все дальше и дальше.

- И ты… Ты говоришь… Нет, это невозможно… Элизабет!!! Я умру на месте, если это неправда!

- Я люблю тебя, Эрнст!

Вопль - ликующий, слезный, заикающийся, дрожащий, рыдающий, торжествующий:

- Элизабет!!! Миньона!!

Он распростерся у ее ног.

- Любимый мой.

- Миньона… Миньона… Миньона…

Стало совсем темно.

- Скажи мне, любимая, почему ты смилостивилась надо мной, нищим грешником?

- Твои поступки - не грех, а блуждание. Даже не блуждание. Просто путь, по которому тебе пришлось идти, был путем во мраке. Но теперь ты вновь обрел самого себя.

- В тебе, любимая.

- Пройдя путь от Я к Ты, - задумчиво заключила Элизабет.

- Как жаль, что Фриц не дожил до этого!

- Но он это знал.

- Он знал? Фриц… Мой верный друг… Значит, ты и в смерти был верен мне до конца… Своей смертью ты указал мне путь к себе. О, Фриц! Пойдем к нему.

Рука об руку они поднялись в Приют Грез. Эрнст зажег свечи в Бетховенском уголке перед портретом любимого покойного друга. Свечи отбрасывали золотые блики на ангельское лицо Элизабет. Эрнст залюбовался ею и наконец осознал все значение своего счастья: после блужданий он вновь нашел свою родину, свой путь в жизни. Чувство облегчения пришло и к нему. Он крепко обнял Элизабет и сказал прерывающимся голосом:

- Фриц! Любимый друг мой… Твои дети вернулись на родину. Благодаря тебе. Я вновь нашел свой путь, Фриц… И держу в объятьях свое счастье. Я - это Ты…

Пламя свечей отбрасывало светлые блики на автопортрет Фрица. И казалось, будто его карие глаза светятся, а добрые уста улыбаются.

1920