смахнула струйки слез, стекающие по щекам. "Дело не в беге, который так плох... Я ведь бегала всю свою жизнь, верно? Дело в ожидании. От этого дерьма не легче... просто мне становится все равно. Ты должен идти, Дэвид. Зачем ты пришел сюда? Это то, чего они хотят - разве ты не знаешь, что это то, чего они хотят?"

Я подхватил ее под мышки и поднял на ноги, поддерживая, когда она плюхнулась на меня, ее полный вес вызвал боль в моей лодыжке. "Мы должны выбраться отсюда".

"Это не имеет значения", - прошептала она. "Это не будет иметь значения".

Когда мы добрались до главной комнаты, я усадил ее на край кровати. Ее плач стал более сильным, а глаза метались из одного конца коттеджа в другой. "Послушай меня. Джесс, послушай меня". Я взял ее лицо в обе руки и повернул к себе. "Они все мертвы, ты понимаешь? Уитни Блю, Кевин Нидермайер, Рэнди Уоллес, Уолтер Рицци, Эрл Ватсон, все они мертвы".

Она оскалилась в жалкой улыбке. "Это не имеет значения".

"Расскажи мне, что случилось".

"Я любила тебя". Ее руки нашли мою талию. "Вот что случилось".

"Джесс..."

"И они наказали меня за это", - всхлипывала она. "Теперь они хотят наказать тебя".

"Почему ты не пришла ко мне за помощью?"

"Я не хотела, чтобы ты меня нашел, я..." Она посмотрела на меня, губы дрожали. "Ты должен уйти, Дэвид. Пожалуйста, ты должен уйти".

Я начал собирать ее одежду с пола. "Ты пойдешь со мной".

Она покачала головой. "Я не могу".

"Это не обсуждается. Пойдем, оденем тебя".

"Ты не понимаешь", - огрызнулась она, с трудом поднимаясь на ноги. "После всего, что произошло, ты все еще не понимаешь".

"Тогда объясни мне".

Выражение ее лица сменилось со страха на гнев, и она зашаталась на нетвердых ногах. "Просто уходи... уходи! Уходи!"

Я положил ее одежду на кровать. "Я понесу тебя, пиная и крича, если придется".

Она рухнула обратно на кровать, положив голову на руки. "Сделка была заключена много лет назад. Теперь ее ничто не остановит".

Я вспомнил о водке на тумбочке, подошел к бутылке и сделал долгий глоток. Когда я смотрел на нее, лежащую на кровати, на ее грудь, едва сдерживаемую нежным бюстгальтером, на каштановые волосы, видневшиеся сквозь тонкие трусики, на ее покрытые гусиными прыщами ноги, босые пальцы которых поглаживали грубый ковер, казалось, ничто не могло уменьшить ее красоты. Ни боль, ни ужас, ни изнеможение, написанные на ее лице, ни красные глаза, опухшие от слез, ни даже следы от игл на сгибе руки, ни мои знания о ее прошлом, настоящем и вероятном будущем. Все, что я чувствовал к ней в тот сюрреалистический миг, было безусловной любовью.

"Джесси, - спросил я, согревая водкой горло, - что это было?"

Ее глаза встретились с моими, и где-то в глубине их я увидел отблеск того, кем она когда-то была. "Ты всегда любил меня, Дэвид, но ты никогда не верил в меня, никогда не верил в меня. Когда ты забил того человека до смерти и тебя выгнали из полиции, ты мог обратиться ко мне - должен был обратиться, но не обратился. Я могла бы позаботиться о тебе, если бы ты только позволил мне. Мы могли бы остаться вместе, пройти через все - тебе не нужно было бежать. Тебе не нужно было уезжать в эту чертову пустыню и сражаться на чужой войне".

Я отставил бутылку в сторону. "Мы хотели разного".

"Нет, не хотели. Просто у нас были разные представления о том, как их получить". Она подошла ближе, осторожно ступая на все еще трясущихся ногах. "Ты не хотел, чтобы я была актрисой. Ты не хотел, чтобы у меня были слава и богатство, о которых я мечтала с самого детства, ты не..."

"Это неправда. Это был вопрос приоритетов, Джесс. Вот чего я не хотел для тебя".

"Ты так и не понял, что я бы все это отдала ради тебя", - мягко сказала она. "И в конце концов отдала".

Ее слова обрушились на меня, как несущийся поезд. "Джесс... Господи Иисусе... что ты наделала?"

Она обняла себя за плечи. "Я отдала им свою душу".

Я почувствовал, что мои глаза стали влажными. "За что?"

Никакого ответа.

"За что!"

"Ради тебя".

Я облокотился о тумбочку. "Нет".

"Чтобы доставить тебя домой в целости и сохранности". Ее лицо расплывалось сквозь мои слезы. "Я не хотела, чтобы ты умер".

Я прошел мимо нее, сел на край кровати и начал вспоминать. Ветер сотрясал коттедж, его завывания были единственным спутником, пока мои мысли не обрели слова. "Когда ты думаешь о пустыне, ты думаешь о невыносимой жаре. Но ночью она становится холодной". Я заставил себя посмотреть на нее. "Недавно убитые тела выделяют удивительное количество тепла - ты знала об этом? Этого достаточно, чтобы пережить ночь, если ты не против укутаться в трупы".

"Дэвид..."

"Неужели ты думаешь, что я смогу пройти через такое и когда-нибудь стать прежним?" Я встал, обнял ее. "Я должен был умереть в той пустыне, Джесс... Мне никогда не казалось реальным, что даже с моими тренировками я мог бы убить их всех так, чтобы ни один из них не проснулся той ночью. Потому что это было нереально, не так ли? В ту ночь должен был умереть я, а не они. В последние дни я жалею, что не сделал этого".

"Но я спасла тебя", - беспомощно сказала она. "Разве ты не видишь?" Джесси прижала голову к моей груди. "Теперь уже слишком поздно. Мы не можем остановить это".

"Мы убежим".

"Нет. Все кончено".

"Она права, ты знаешь".

Я повернулся в сторону голоса, толкнул Джесси с дороги на кровать и достал с пояса пистолет 38-го калибра.

Балберит стоял прямо у входа и ухмылялся. "Я впустил себя, надеюсь, ты не против. Здесь холоднее, чем у Марты Стюарт".

Я выстрелил дважды, попав первым патроном ему в плечо, а вторым - в центр груди. От удара он шатнулся назад, но не упал. Я подошел ближе и разрядил пистолет, попав ему в бедро, живот и лоб.

С входным отверстием между глаз Балберит восстановил равновесие и посмотрел на коллекцию дыр в своей одежде. "Ради всего святого!" Он вздохнул. "Ты испортил великолепный костюм".

Пистолет выпал из моей руки и покатился по полу. Я слышал, как за спиной хнычет Джесси, но не мог оторвать глаз от отвратительных черт