Уилер неодобрительно зыркнул на нее.

— Нам есть с кем встретиться в Лондоне, и мы, мисс Николсон, не собираемся в Гавр. — После чего вновь обратился к Ренделлу:

— Я договорился с доктором Джеффрисом, что завтра мы встречаемся с ним в Британском Музее, в два часа дня. Я хочу уговорить доктора Джеффриса, чтобы тот воспользовался всем своим авторитетом и уговорил Найта присоединиться к работе над проектом сразу же после выздоровления. Это вопрос жизненной важности для нашего ближайшего будущего.

Ренделл задумался, а потом, совершенно непредумышленно, высказал то, что было у него на уме:

— Джордж, но вы так и не сказали, что же случилось с доктором Найтом. Чем он заболел?

Уилер и сам был обескуражен.

— А бог его знает… Доктор Джеффрис и сам не сказал мне, что же с Найтом стряслось. Ничего, будет причина спросить у него завтра.

* * *

ЛОНДОН ВСТРЕТИЛ ИХ ХМУРО, повсюду толпились люди, но это не изменило намерений Уилера, и после посещения гостиницы «Дорчестер» на Парк Лейн, шофер на «Бентли S-3» отвез всех к величественному зданию Британского Музея в Блумсбери. В машине их было трое. Дарлена оправилась в экскурсию по городу: Вестминстерское Аббатство, Пикадилли, Тауэр, Букингемский дворец.

Когда они вышли к колоннаде у главного входа в Музей на Грейт Рассел Стрит, Ренделлу неожиданно вспомнилось единственное предыдущее посещение — он был тут с Барбарой и Джуди, тогда еще совсем маленькой.

Ему вспомнилась громадная сфера читального зала с концентрическими кругами книжных шкафов и пультом библиотекаря посредине. Он вспомнил и собственное восхищение тогдашними экспозициями: гравированные в 1590 году карты кругосветной экспедиции сэра Френсиса Дрейка, первое фолио шекспировских пьес, ранние рукописные копии «Беовульфа», судовые журналы лорда Горацио Нельсона, антарктические дневники капитана Скотта, голубого цвета лошадка времен династии Тан, Розеттский Камень с его иероглифами, выбитыми в 196 году до нашей эры.

После того, как доктор Джеффрис встретил всех в главном фойе, он же повел их по выложенному мрамором коридору наверх, в помещения помощников Главного хранителя музея, где сейчас было рабочее место доктора Найта. Наоми описала доктора Джеффриса довольно-таки верно. Ростом он был чуть ниже шести футов, с широкой грудной клеткой, всклокоченными седыми волосами; у него была небольшая голова, глаза с красными ревматическими прожилками, розового цвета нос с крупными порами на коже, висячие усы, морщинистое лицо, полосатый галстук-бабочка, пенсне на цепочке. Одет он был в синего цвета костюм, который не мешало бы погладить.

В то время, как смущенный Джеффрис провожал дорогих гостей — Уилер рядом с доктором, Ренделл с Наоми чуть позади — американцу было интересно, когда же издатель упомянет имя Найта. И в тот же миг, как будто тот воспринял экстрасенсорное послание, он услышал, как Уилер спрашивает:

— Кстати, профессор, насколько серьезна болезнь доктора Найта? Я еще вчера хотел спросить, что же с ним стряслось?

Но Джеффрис, казалось, вопроса и не услышал. Он приостановился, как будто о чем-то глубоко задумался, и глянул через плечо:

— М-м… мистер Ренделл, пока мы еще на первом этаже… можно кое-что увидеть. Это две самые крупные хранящиеся у нас ценности, имеющие отношение к Новому Завету — Синайский и Александрийский Кодексы. Ага… во время ваших обсуждений вы часто будете слышать эти названия. Если вы располагаете временем, то я бы рекомендовал вам совершить небольшую экскурсию.

Ренделл и слова не успел промолвить, как Уилер уже ответил за него:

— Ну конечно же, профессор. Стив желает осмотреть все. Ведите нас… Стив, присоединяйтесь к нам. Наоми не будет чувствовать себя брошенной.

Ренделл пристроился к Джеффрису справа.

— Сейчас мы пройдем через Зал Рукописей в хранилище, где и находятся наши самые редкие экспонаты. У нас оно называется "Зал «Магна Карты», — объяснял Джеффрис. — Знаете, мистер Ренделл, пока не были сделаны такие… м-м-м… важные и замечательные открытия в Остиа Антика, самым древним из имеющихся у нас был фрагмент Евангелия от Иоанна, кусочек размерами 3, 5 на 2, 5 дюйма, написанный по-гречески и найденный среди всякого мусора. Написан он был где-то до 150 года нашей эры. Сейчас он находится в Манчестере, в Библиотеке Джона Райландса. Помимо него у нас имеются папирусы с новозаветными текстами, приобретенные А. Честером Битти, американцем, проживающим здесь, в Лондоне, а также папирусы, купленные швейцарским банкиром Мартином Бодмером. Эти папирусы могут быть датированы 200 годом нашей эры. Понятное дело, что один из них, Бодлеровский папирус — 2… — Тут Джеффрис замолк и весело глянул на Ренделла. — Только это может быть для вас уже и неинтересным. Вы уж простите меня за излишнюю педантичность.

— Но ведь я же здесь именно затем, чтобы учиться, — ответил Ренделл.

— М-м-м… все так, и вы узнаете здесь много нового. Конечно, наши молодые исследователи, как, например, Флориан, могли быть вам более полезными. Тем не менее, давайте уж я расскажу. Если не считать фрагменты из Остиа Антика — Евангелия от Иакова и Пергамента Петрония — не считать потому, что в плане изучения Библии с ними трудно сравнить что-либо еще — самые значительные библейские находки за последние 1900 лет я бы оценил следующим образом…

Задумавшись, он приостановился у в хода в Зал Рукописей, по-видимому, перебирая в уме бесценные открытия.

— Во-первых, — начал Джеффрис, — это пять сотен выделанных кож и папирусных свитков, открытых в 1947 году в окрестностях Кирбет Кумран. Всему миру они известны как Свитки Мертвого Моря. Второе, это Синайский Кодекс, найденный во всем своем объеме в 1859 году, в монастыре святой Екатерины на горе Синай. Эта написанная по-гречески копия Нового Завета была сделана в четвертом веке, теперь она находится у нас, и я собираюсь ее вам показать. Третьи по значимости, это тексты Наг Хамади, обнаруженные в 1945 году неподалеку от деревни Наг Хамади в Верхнем Египте. Эта находка состоит из тринадцати папирусных книг, хранившихся в зарытых в землю кувшинах. Открыли их местные крестьяне, рывшие ил, используемый ими в качестве удобрения. В этих рукописях четвертого века содержатся 114 речений Иисуса, некоторые из них были неизвестны до открытия этой коптской библиотеки. Четвертое — Ватиканский Кодекс, греческая Библия, переписанная около 350 года нашей эры и хранящаяся теперь в библиотеке Ватикана. Его происхождение неизвестно. Пятое открытие, это Александрийский Кодекс, собственность Британского Музея — греческие тексты, записанные на выделанном тонком пергаменте перед пятым веком нашей эры. В Лондон Кодекс попал в 1628 году в качестве подарка королю Карлу I от константинопольского патриарха.

— Мне очень неловко признаваться в собственном невежестве, — сказал Ренделл, но я даже не знаю, что означает слово «кодекс».

— И вы поступаете разумно, прося объяснить, — ответил польщенный Джеффрис. — Слово «кодекс» произошло от латинского caudex, что означает «ствол дерева». Это связано с тем, что древние таблички для письма изготавливались из дерева, покрытого слоем воска. Древние кодексы послужили началом для современных книжек. Во времена Христа все языческие писания, в большинстве своем, представляли свитки папируса или пергамента — ужасно неудобные для читающего их. И во втором веке нашей эры принялась форма кодексов. Папирусные свитки разрезались на листы, которые затем скреплялись по левой стороне. Как я уже говорил, это и стало началом современной книги. Так, теперь… сколько же важных библейских источников и открытий, если не считать находки в Остиа Антика, расположил я по значимости?