– Ениш может попасть в участок, только если его арестуют.

Жозеф скрестил руки на груди и откинулся на спинку, глядя в окно на свое маленькое королевство, потом спросил:

– К чему эти вопросы?

– Эта тварь, – Ньеман кивнул на лежавший на столе айпад, – возникла из ниоткуда две ночи назад и напала на графиню.

Жозеф расхохотался, и его золотые зубы сверкнули в полумраке фургона, как летучие звезды.

– Вернуть отправителю!

Вадоче пересказал им только первый акт трагедии, но Ньеман догадывался, что дело тем не кончилось.

– Вы не пытались отомстить?

– Гейерсберги – неприкасаемые.

– Они – да, но не мотоциклисты, которые на вас напали.

Вадоче усмехнулся. Задумался, решая, стоит ли продолжать.

– Мы не смогли их найти. Ни по эту, ни по ту сторону границы. Опросили все семьи Эльзаса и Баден-Вюртемберга и получили… ноль информации, как будто мерзавцев просто не существовало.

– Конец истории? – Ньеман недоверчиво покачал головой.

– Нет… – Жозеф сделал знак жене, и та материализовалась в комнате, как будто не уходила, «сообщница тени, сестра тишины»…

Ениш взял запотевшую бутылку, спросил, как гостеприимный хозяин:

– Еще пива?

Все отказались. Ивану, видимо, тошнило, Кляйнерт был слишком потрясен, чтобы пить, а Ньеман не хотел отвлекаться, понимая, что развязка близка.

– Мы позвали шувихани – «ведающую сокровенным знанием».

Сыщик улыбнулся. Цыгане есть цыгане: спутниковыми антеннами пользуются, но от старых верований не откажутся ни за что на свете.

– Она знаменитость, – очень серьезно продолжил Вадоче. – Во сне она путешествует среди мертвых, и приводит оттуда ужасные, грозные силы, и потом натравливает их на живых…

Ньеман повернул голову. Половина безделушек имела силу оберегов. «Интересно, их женщины надевают ожерелье из зубов медведя во время беременности, чтобы дети рождались сильными?»

– Мы попросили ее навести порчу на Гейерсбергов. В мире должно царить равновесие: негодяи разрушили нашу семью, сглаз призван был изменить положение вещей.

«Так, немца мы потеряли…» – подумал Ньеман, увидев ошарашенное лицо Кляйнерта.

– Старуха сказала, можно не тратить силы попусту, они уже про́кляты…

– В каком смысле?

– Смерть поселилась среди них.

Ньеман содрогнулся, почувствовав, что происходит нечто необъяснимое, но очень важное.

– Объясните попонятней.

– В каждом поколении один из сынов клана Гейерсбергов умирает молодым…

Учитывая смерть Юргена и Макса, слова Вадоче обретали смысл.

– Что еще она сказала?

– Ничего. Мне хватило. Я прочел в газете, что молодой Гейерсберг убит. Значит, старуха не ошиблась?

Жозеф одарил гостей насмешливым взглядом. Под воздействием выпитого его лицо смягчилось. Встреча подошла к концу.

Каким бы удивительным это ни показалось, между пережившим трагедию вожаком ениши и тремя растерянными полицейскими возникла симпатия. Они прощались, когда перед ними, в окружении детишек, появилась женщина. Жозеф помрачнел.

Определить возраст на глазок они не могли, потому что у нее не было лица. То есть было, но с правой стороны оно заканчивалось на уровне верхней челюсти, ниже сквозь лоскуты чиненой кожи наружу выступали сшитые сухожилия, а кожа левой половины казалась смятой крафтовой бумагой, глаз отсутствовал, на виске, под белокурыми волосами, – глубокая впадина.

– Моя дочь Мария, – спокойным голосом произнес Жозеф.

Ньеман почувствовал не только ужас, но и мстительное удовольствие: «Хорошо, что я убил того зверя!» Говорят, после Второй мировой войны всех рёткенов уничтожали, как чумных крыс. Или мутантов. Если несколько особей выжили и дали потомство, он доведет дело до конца.

– Я отказываюсь искать ведунью! – заявил Кляйнерт.

– В этом нет нужды. Достаточно будет проверить ее слова, – ответил Ньеман. Он успокоился, как только сел за руль любимой машины. А вот немец был на грани нервного срыва. Ивана тоже молчала, потрясенная видом Марии. Она пыталась прогнать видение, но получалось плохо. Пережитый шок напомнил о ночном нападении байкеров, когда она едва не лишилась пальцев. Фантомная боль мучила ее, как бывает с людьми, действительно потерявшими руку или ногу.

– Как вы можете верить в подобный бред? – кипятился комиссар.

– Возможно, за байкой стоят реальные факты…

Ивана не знала, что думать. Она доверяла Ньеману, но колдунья… Нет, это уж слишком.

– Не расследование, а сумасшедший дом какой-то, – проворчал Кляйнерт. – Людей уродуют, как жертвенных животных. Один из подозреваемых – пес. А теперь вот свидетельница-колдунья…

– Придется адаптироваться, Кляйнерт. Ничего другого у нас все равно нет.

Ивана опустила стекло со своей стороны, глотнула смолистого воздуха и решилась изложить пришедшую в голову теорию.

– В этой истории что-то не сходится.

– Неужели? – съязвил Ньеман.

– Вы считаете, что группа VG создала бригаду на манер зондеркоманды.

– Да.

– Зачем?

– Откуда мне знать? Наверное, для грязной работы.

– Примем за данность, что эта милиция работает на Гейерсбергов. Так зачем им убивать наследников?

– Вот это мы и должны выяснить. Не исключено, что они выполняют чьи-то приказы.

– Чьи именно?

– Например, старика Франца.

– Да он же инвалид-колясочник!

– И что с того?

Никто не согласился с выдвинутой теорией.

– Убийца Юргена и Макса – не обязательно Черный охотник, – сказал Ньеман.

– Да бросьте вы! – Кляйнерт потерял терпение. – Кто, скажите на милость, преследует их? Кто и зачем?

– Связь есть, я уверен.

Ивана – свежий воздух привел ее в чувство – спросила:

– Что насчет браконьеров и бывших уголовников?

– Мои люди работают.

– А с ассоциациями Франца?

– Аналогично…

– Нужно поднять историю компании VG и выяснить, не было ли других… происшествий, подобных истории с Марией.

– Мы бы уже узнали, имей они место.

– Может, и нет. Группа VG могла «похоронить» неприятные факты.

Ивана была не согласна и промолчала, а Кляйнерт, судя по выражению лица, заведомо отметал идею, что на его земле могут «перепрофилировать» старых нацистов, скармливать детей собакам и рубить в лесу головы наследникам.