До появления офиса Малкольм привозил Pistols к Крису Спеддингу. Со Спеддингом мы записали демо – он был достаточно известным и уважаемым гитаристом. Он был первым «музыкантом», который публично заявил, что не понимает, за что нас не любят.

По его мнению, мы были весьма интересными.

В то время, когда Pistols только образовались, не было независимых лейблов. Все это появилось только с ростом так называемого панк-движения. Одним из таких независимых лейблов был Chiswick – и он был тем лейблом, который открывал двери многим музыкантам. Но на самом деле это совсем не то, что нужно группе. Ты позиционируешь себя выше этого, ты хочешь, чтобы тебя слышало как можно больше людей. Пока не будет распространения твоих записей и продвижения, ничего не будет. Когда ты подписываешь контракт с такими независимыми, как они себя называют, лейблами, они сдают твой контракт крупным лейблам. Опять-таки мимо, и ты снова в пролете, только уже дважды. Некоторые независимые лейблы полагают, что они всех сделали и захватили монополию. Придурки! Им самим еще нужно обратиться к большому количеству крупных лейблов, чтобы хреновы записи были отпечатаны, распространены и чтоб за них платили. Если крупные магазины не признают твой лейбл и не возьмут твои записи, ты обречен.

Я едва ли знал все особенности и подробности контрактов, которые мы подписывали. Я держался от этого подальше. Честно говоря, мне и другим участникам группы было интересно лишь одно – сколько нам заплатят. Настоящие гуманитарии. Да и что, собственно, можно требовать от восемнадцатилетнего парня. В таком возрасте погружаться во что-то серьезное просто невозможно, ты даже не можешь нормально прочитать эту красивую, аккуратно распечатанную бумажку. Расшифровка всех слов в контракте на запись отнимала у меня много времени, но я делал это только потому, что мне приходилось. Меня окружали люди, которые говорили мне одно, и книги, которые говорили мне другое. Можно обнаружить расхождения между тем, что они говорят, и тем, что написано. Иногда советчики совершенно некомпетентны.

Мы подписывали все, что подсовывали нам под морды, не глядя. В этом отношении я был так же туп, как и все остальные. Я даже не приближался к пониманию происходившего. Теперь-то я понимаю, что контракты были просто удручающе ужасные. Малкольм также не имел представления о том, что вообще он делал.

Многие музыканты в США даже не пытаются погрузиться в чудесный мир музыки до того, как им исполнится двадцать или двадцать пять лет. В Англии ты начинаешь примерно в шестнадцать или семнадцать лет, или даже раньше, что является трагедией, потому что ты беззащитен перед стервятниками. Они разорвут тебя на куски, мало что можно с этим делать. Твои родители такие же глупые, как и ты. Контракт с Warner Brothers в Америке мы подписали на веки вечные.

В первые месяцы я желал бы, чтоб у нас было больше встреч с группой. Мы иногда месяцами просто сидели и спрашивали Малкольма, что мы дальше будем делать и где вообще наши деньги.

Но он постоянно съезжал. Для меня это был первый тревожный звоночек.

Малкольм отправился в CBS, и его просто вышвырнули из здания. Мы сидели на лавочке в парке напротив. Он тогда сказал: «Сейчас добуду вам интересную сделку». Все были такие наивные. А я находил это смешным.

«Ну давай, Малкольм, впечатли меня!» – съязвил я.

«У меня встреча, я скоро вернусь!» Сначала они нас не впустили. По этой причине мы ждали снаружи. Малкольм зашел и через некоторое время его в прямом смысле вышвырнули из здания.

CBS не были абсолютно ни в чем заинтересованы, но Малкольм думал иначе. Мне кажется, что они нашли как его самого, так и всю идею, оскорбительными. Мерзкая, ужасная группа. Как вы только смеете? Боже, он был так унижен. Это просто разбило его на куски. «Я не знаю, что произошло!» После этого он вскрикнул: «Да как они посмели! Я вызову полицию!» Один из секретарей крикнул в ответ: «Не утруждайтесь. Полиция сама уже едет!» После этого мы быстро убежали. Нас бы всех упекли за решетку, хотя нам всего лишь нужно было подписать контракт. Так происходило много раз. Особенно с агентами. Вечно где мы, там истерика, скандал. Когда я видел такое отношение, я даже радовался, ведь именно это мне и было нужно. Значит, я все делаю правильно. Я оскорбляю своим видом всех этих «правильных» людей.

ГОВАРД ТОМПСОН: Стоило бы подумать о последствиях дружбы с этой группой неуправляемых и совершенно безрассудных персонажей. Они делали все прямо противоположно тому, как обычно занимаются музыкой и бизнесом. Как бы я сформулировал это для звукозаписывающей компании? Они были в ежедневных газетах, в национальной прессе. Плюс было кое-что еще, о чем я никогда прежде никому не говорил.

Мой отец был большим и важным человеком в музыкальном отделе Совета Искусства Великобритании. Одна из его главных обязанностей состояла в том, чтобы субсидировать через правительственные гранты большинство крупных оркестров в Англии. Он также хотел найти солиста и дать ему грант.

Он имел большое влияние в классическом мире. Поэтому мне пришлось смириться с тем, что я и мой старик, возможно, никогда не сойдемся. У нас уже было несколько трудных лет, и я пытался наладить отношения с ним. Sex Pistols уничтожили даже минимальный шанс. Он был бы в ужасе, если бы я подписал контракт на запись с этой группой.

ДЖОН ЛАЙДОН: Мы посетили Мики Моста, известного продюсера шестидесятых, когда вели охоту на лейблы. Он был довольно приятным, но, глядя на меня, он не думал, образ мальчика-милашки моментально рухнул в его голове. Он не был противным или ужасным по отношению к нам, так как о нас тогда мало кто знал. Работа Мики Моста – это все, что действительно происходило в поп-роке, кроме супергрупп, динозавров, дерьма или бессмыслицы на дискотеке. Мне было совершенно непонятно, зачем мы туда приехали. Мы знали, каков будет ответ, прежде чем туда добрались. По крайней мере, лично я знал точно.

ГОВАРД ТОМПСОН: Я чувствовал, что со своим подходом долго они не протянут. Я не собирался вкладывать много денег в то, что должно было самоуничтожиться. Теперь это мое единственное сожаление за восемнадцать с лишним лет работы. И оно заключается в том, что я не подписал контракт с Sex Pistols.

ДЖОН ЛАЙДОН: Можно сказать, что когда ЕМ I подписали с нами контракт, а через три месяца кинули нас, это было скорее хорошо, чем плохо. Честно говоря, мне было все равно. EMI выглядел как хромой лейбл. Парни в костюмах – это все, что я помню про них. У них был один парень из A and R с волосами неопределенной длины, и ему разрешалось носить красивые джинсы и футболку. Он был тем самым рок-н-ролльным шутом, который, собственно, и «окрашивает» это направление в забавное и веселое. Но когда приходишь в офис EMI, там нет ничего и никого, никакого веселья, только парни в костюмах да секретарши с кукольной внешностью, работающие в графике с девяти до пяти. Они казались мне чересчур буржуазными, в них не было элемента хаоса или распущенности. EMI сначала упомянула о переводе нас на Harvest Records, но этого так и не случилось. Малкольм даже не знал, что такое Harvest. Я быстро указал EMI направление, куда им идти. Это было не для меня. Я полагаю, EMI думали, что могут оттолкнуть нас в сторону. Мы хотели сказать это им уже непосредственно на записи.