– Шас-щас! – слышал я Кристинкин голос. – Ну иди сюда, мля!

Через секунду она дожала-таки того, кого преследовала. Пулеметные контейнеры под крыльями «Мустанга» замерцали вспышками. «Фольксягер» взорвался, вспучившись облаком обломков.

– Давай в сторону, подруга! У тебя на хвосте еще один «индеец»!

– Поняла!

После этого «Мустанг» выполнил классический в такой ситуации маневр – встал в крутой вираж. Сидящий на хвосте у Кристинки Хе-162, выстрелив несколько раз и не попав, тупо полез за ней, но его пилот явно не читал книжек и не рубился в компьютерные «леталки». «Хейнкель» был маломаневренен и имел скорость много больше «Мустанга». Я с удовлетворением наблюдал, как он наконец закономерно проскакивает вперед истребителя Кристинки. Та не растерялась, последовал доворот и точный огонь пулеметов – и противник потянул к земле дымный след.

В этот момент Симонов уже поймал в прицел вторую пару Хе-162 и прежде, чем они успели что-либо понять, вдарил по ближнему из них из всех точек. Тот красиво взорвался, а его напарник, поняв, что ему больше ничего не светит, на большой скорости спикировал вниз, явно имитируя падение.

– Последний уходит, – доложила «Избушка».

– Фу-у-у! – сказал Симонов тоном крестьянина после молотьбы, выравнивая самолет.

– «Чато», я «Майя», – услышал я в наушниках Машкин голос. – Сообщите, каковы наши дальнейшие действия?

– Спасшихся с «большого» подобрали?

– Троих. Четвертого нашли мертвым.

– Молодец, «Майя». Место падения «Раты» наблюдала?

– Да более-менее.

– Тогда идете туда и подбираете нашего человека, без разницы – живого или мертвого… Поняла?

– Вас поняла, выполняю.

– «Моска», сопроводи «пчелок» до места.

– «Чато», вас поняла, выполняю, – ответила Кристинка.

– Мы уходим или еще поболтаемся? – спросил я у Симонова.

– Горючка пока есть, повреждений нет, – ответил он. – Правда, снарядов мало, но ничего. Думаю, есть смысл покараулить девчонок, а то мало ли.

– Не возражаю, – согласился я и проверил окружающий радиоэфир. Там Эдита Пьеха по-прежнему разорялась про то, как «встретились в водах болгарская роза и югославский жасмин, с левого берега лилию в росах бросил вослед им румын» и «от Украины, Молдовы, России дети советской страны бросили тоже цветы полевые в гребень дунайской волны».

Эта песня помаленьку начинала меня доставать…

Мы нарезали круги в воздухе еще минут двадцать. Но никаких сюрпризов не было.

Потом я увидел идущую над самыми верхушками деревьев пару наших «Беллов», над которыми вился серебристый «Мустанг».

– «Майя» и «Вилли» задание выполнили! – доложила Машка.

– Жив? – спросил я.

– Когда поднимали, пульс был, – ответила Машка. – Сейчас без сознания. Так что скорее, наверное, жив, чем мертв.

– И то ладно, – сказал я и добавил: – Всем бортам! Идем домой! «Избушка», как сядем, сразу вырубай этот концерт по заявкам радиослушателей. Не забудь.

– Так точно, – ответил Георгиев.

Только когда наш «Грач» сел и отрулил к месту, откуда мы стартовали, и мы с Симоновым выбрались из кабин на щербатую бетонку, я понял, как устал за этот вылет.

Хотя я, по идее, ничего такого не делал, а летал фактически в качестве пассажира, мой комбез был мокрым от пота, шея совершенно онемела, а в голове все как-то плыло.

Едва мы вылезли из самолета, как к нам бросились механики донны Ларки. Подцепив штурмовик к грузовику с «водилом», они повлекли его на соседнюю стоянку, где предполагалось оперативно отстыковать «Грачу» консоли и, погрузив его на закрытый трейлер с мощной лебедкой, отвезти аппарат в другое место. По этой площадке не исключался «удар возмездия».

– Поздравляю, Кирилл Михайлович, – сказал я Симонову, снимая шлем. – За один-единственный боевой вылет ты стал асом-Покрышкиным.

– В смысле? – не понял тот, в свою очередь снимая шлем и расстегивая ворот комбинезона.

– По общепринятой во Вторую мировую методике человек, достигший пяти побед в воздушных боях, считается асом…

– А я здесь при чем? – удивился он.

– При том, что у тебя сегодня как раз пять побед – транспортник, F-16, два А-37 и непонятный «Хейнкель».

– Четыре, если по чесноку, – уточнил Симонов, явно что-то припоминая. – «Шестнадцатого» ракета задела, но как он «рухнул, объятый пламенем», мы не видели…

– Да ладно тебе, не мелочись. Транспортник в любом случае за три считается.

– Оно так, – согласился Симонов и добавил: – А интересно, кого все-таки завалил наш штрафник?

Я на это только пожал плечами.

Чуть позднее люди донны Ларки выяснили кое-какие подробности. Оказалось, что «Кузнечик» действительно завалил «мессера» – наш Зиновьев сбил в лобовой атаке вертикально взлетающий AV-8B, он же «Харриер», старый, но довольно грозный аппарат.

Этот «Харриер» попал к местным военным неизвестным способом и долго торчал где-то в ангаре. Приведен в порядок он был за счет товарища Сантоса. Сантос же нанял пилота для этого самолета (и подозреваю, что не только для него одного) – какого-то американца, когда-то служившего в авиации Корпуса Морской Пехоты. Кстати, пилот этого AV-8B так и не сумел воспользоваться катапультой, поскольку был убит в кабине – Зиновьев стрелял довольно точно.

Но это мы узнали потом.

А пока низко над нашими головами прошел «Мустанг» с выпущенными щитками и шасси.

Через несколько минут F-51D, место в кабине которого оперативно занял местный перегонщик, уже взлетел и направился на другой, незасвеченный, аэродром.

А навстречу нам побежала Кристинка, очень напоминавшая в своем подогнанном по фигуре голубом комбинезончике с пистолетом на поясном ремне и белых кроссовках типичную «пин-ап-герл» из старых западных реклам. Довершали сходство волосы, подвязанные косынкой в красно-белый горох.

– Киря! Тарищ майор! – радостно кричала она. – Получилось! Прям как в кино!

Ага, тоже мне «заслуженная ночная ласточка» Татьяна Альбертовна Арнтгольц… Буря эмоций, блин…

– Да не шуми ты так, младший лейтенант Дятлова, – сказал я ей, когда она наконец остановилась рядом с нами и перестала орать. – От лица командования объявляю тебе благодарность и поздравляю с двумя сбитыми…

– Тарищ майор, а чо это были за самолетики? Вы когда сказали, что «Хейнкель» на хвосте, я подумала, что вы шутите…

– Да какие тут шутки. По-моему, самые натуральные «Хейнкели-162», он же «Саламандер», он же «Народный Истребитель». Когда-то – последняя надежда Германа Геринга и всей его гоп-компании…

– А откуда они здесь взялись?