В конце опять появляется живая Стингрей – на зеленом лугу, в длинной рубашке цветов американского флага. Со мной еще два гитариста, а съемки велись с крутящегося у нас над головами вертолета – отсюда и развевающий мне волосы неестественно сильный ветер. Чтобы устоять под напором воздуха, я наклонялась вперед и как бы зависла в воздухе, поддерживаемая ветром. В какой-то момент видно, что мы даже испугались низко нависшего у нас над головами вертолета.

Фильм показали по Первому каналу перед вечерним выпуском новостей. Весь процесс создания и демонстрации его по ТВ оказался невероятно легким – в Америке, наверное, год ушел бы на преодоление всевозможных бюрократических препон. Сначала должны были бы утвердить сценарий, затем собрать команду и полностью контролировать бюджет. Я же, как художник, хотела скорейшей реализации своих идей, чтобы освободить голову для следующих. С небольшими средствами и талантливыми людьми в России всегда можно было получить зеленый свет для своего проекта. В какой-то момент я вдруг осознала, что все меньше и меньше времени провожу дома. Когда это в последний раз я была в Лос-Анджелесе?

Я запланировала еще один клип с Мишей Хлебородовым – уж очень мне понравилось, как он сделал Turn Away. Имея такого режиссера, никого другого для следующего проекта искать я уже даже не хотела. Мы решили начать работу над песней Walking Through Windows, которую я написала вместе с Юрием.

– Скажи мне, как ты видишь этот клип, – я готова на все, – говорю я Мише в предвкушении интересной работы.

– О’кей, – улыбаясь, он согласно кивает.

– Мне ужасно понравилась в Turn Away сцена с огромным ветродувом. Может, нам сделать что-нибудь в этом же роде?

Он лукаво вскидывает брови:

– Скажи мне, как ты видишь этот клип, – я готов на все.

Клип в результате получился очень простой. Предполагалось, что в нем с гитарой появится и Юрий, но в последний момент он принять участия в съемках не смог. Я попросила Сашу подключиться. Все съемки проходили в одном темном, пыльном помещении, лучи солнца пробивались сквозь шторы и отбрасывали тени на крутящиеся лопасти ветродува. Но несмотря на тесноту, мы с Сашей ни разу не появляемся в кадре вместе.

Время от времени Миша смещал фокус съемки, и эти кадры мне особенно дороги. Они отражают многозначность песни и те отношения, о которых в ней идет речь. В клипе были одиночество и печаль, полностью соответствующие моим чувствам о распавшемся браке. Я прекрасно помню, как с грустью думала о Юрии в том кадре, где я сижу, опершись спиной о стену, уткнув лицо в поднятые колени.

Этот клип был полон символики, утраченной любви и теней, которые остаются с нами, даже если мы движемся вперед. Но я все равно двигалась вперед – по радуге и слезам, сквозь горы и окна.

На короткий срок я оказалась в Америке летом 1991 года. Вместе с Сашей и Большим Мишей мы полетели в Нью-Йорк и оттуда – в Лос-Анджелес. Для Саши это был первый приезд в «страну храбрецов»[126].

К тому времени как под нами засверкала гладь реки Гудзон, он был уже мертвецки пьян и едва держался на ногах.

– Саша, в Нью-Йорке совершенно безумный аэропорт, – стараясь удерживать его в вертикальном положении, нервно проговорила я, пока самолет выруливал к зданию аэровокзала. – Паспортный контроль здесь может длиться часами. Мы с Мишей побежим вперед занять очередь, а ты потом к нам присоединяйся, о’кей?

Мы встали в огромную, состоящую из сотен человек извилистую очередь. Наконец, шатаясь и спотыкаясь, к нам подошел и Саша. Стоявший рядом пожилой мужчина начал отчитывать его по-русски:

– Напился как свинья! Позоришь советских людей перед американцами!

В таком состоянии я Сашу никогда еще не видела. Поддерживая его с двух сторон, мы с Мишей наконец-то продрались сквозь паспортный контроль и таможню.

– Что это такое? – шепотом спрашиваю я Мишу через повисшую Сашину голову. – Что с ним случилось?

– Что случилось? – говорит Миша, будто обдумывая ответ. – Да он, Джоанна, просто пьян.

В Лос-Анджелесе с нами согласился встретиться глава Sire Records[127] Хауи Клайн. Именно благодаря дружбе с ним я получала множество клипов артистов Sire и Warner Brothers для показа в своих программах по русскому телевидению. Я также повела Сашу и Большого Мишу посмотреть коллекцию Фреда Уайсмана и на ужин с моими друзьями. В начале каждого вечера Саша был весел и мил, но к концу он неизменно напивался до состояния, в котором мы вывели его из самолета.

Наш приезд совпал с моим днем рождения, в честь чего я решила устроить у себя дома вечеринку. За пару часов до прихода гостей я обнаружила Сашу на диване почти в бесчувственном состоянии.

– Миша, что мне делать?! – в отчаянии заверещала я. – В таком виде его нельзя показывать гостям!

Неизменно спокойный и никогда не теряющий самообладания Миша помог мне отвезти Сашу в ближайший мотель, где мы и оставили его с двумя упаковками пива.

– Заберем тебя вечером, – сказал ему с полным достоинства видом Миша. – Другого выхода ты нам не оставил.

Сашины проблемы с алкоголем не были для меня новостью. Сама я никогда не пила, поэтому жизнь с алкоголиком была для меня странной и непривычной. Время от времени я задавалась вопросом, стоит ли мне с ним оставаться. Но трезвый он был настолько веселый, смешной и изобретательный, что устоять перед его обаянием было невозможно. Музыкант-самоучка, он освоил множество инструментов и был блестящим композитором и продюсером. Перед его мастерством я просто преклонялась. Он также прекрасно рисовал, и его шаржи на нас заставляли меня и смеяться, и задумываться.

– Вот этот мне ужасно нравится! – в восторге кричала я, вырывая у него из рук рисунок, где огромный Санта-Клаус держит нас обоих за штаны высоко в воздухе и спрашивает: «Это ваши?» На другом он изобразил долго тянувшийся у нас в квартире ремонт, а мы с ним, как ангелы, с крыльями и венцами над головами, сидим на облаке и вопрошаем: «Ну как там, рабочие закончили ремонт?»

И хотя мы жили вместе, серьезной парой назвать нас было трудно. Я так и не смогла оправиться от краха брака с Юрием и не хотела никаких серьезных отношений. Саша с его веселыми шутками и остроумными рисунками подходил мне идеально.

Вернувшись в Россию, я почувствовала, будто и не уезжала из Америки. Гласность кончилась, и не смену ей внезапно пришел капитализм. Повсюду продавались самые разнообразные западные товары, на приобретение которых у многих русских оказалось вполне достаточно денег, в том числе и долларов. Друзья и соседи соревновались друг с другом, кто сумеет потратить побольше.