Вблизи временное пристанище Туриста выглядело презентабельнее, чем с берега. Кругом царил идеальный порядок, на палубе не было ни соринки.

– А как тут можно жить? – оглядев дебаркадер, поинтересовался Гальяно.

– Нормально можно жить. – Дядя Саша пристроил авоську на сколоченный из досок стол, кивнул на тянущуюся вдоль левого борта лавку. – Присаживайтесь, ребята. Вас, кстати, как зовут? А то вы не представились. – Он улыбнулся, в уголках его голубых глаз появились лучики морщин.

Они отрекомендовались, уселись на лавку.

– А спать где же? – спросил пытливый Гальяно.

– А вон! – Дядя Саша кивнул на открытый люк. – У меня там вполне комфортабельная каюта. Не шикарная, конечно, но минимальные удобства имеются.

– А там что? – Матвей махнул рукой в сторону рубки.

– А там все: и кухня, и кают-компания.

– Без электричества, наверное, тоскливо здесь, – предположил Гальяно.

– Почему же без электричества?! – удивился дядя Саша. – Я же человек цивилизованный, у меня электрогенератор имеется.

– Здорово! – восхитился Матвей. Вот бы где он с удовольствием провел лето – на этом старом, переоборудованном в плавучий дом дебаркадере.

– Чем же мне вас угостить, гости дорогие? – Турист обвел свое хозяйство задумчивым взглядом. – Пиво не предлагаю, малы вы еще для пива.

При этих словах Гальяно скептически хмыкнул.

– А вот рыбки вяленой отсыплю! – Дядя Саша снял с веревки вязанку таранки, скрутил кулек из лежащей на столе газеты, положил в него рыбешек пятнадцать, не меньше, протянул Гальяно, спросил многозначительно:

– В самоволку ушли?

Ответить они не успели, потому что из прибрежных кустов, как черт из табакерки, выскочил Суворов.

– Плахов, Гальянов! Это что за номер?! – заорал он. – Это с какого перепугу я вас по всему берегу искать должен?! Велено было в воду без моего разрешения не заходить!

– А мы и не заходили, – огрызнулся Гальяно, прижимая к груди кулек с таранкой.

– Доброго дня, Максим Дмитриевич! – Дядя Саша приветственно взмахнул рукой.

– Приветствую, Александр Кузьмич! – Суворов ступил на сходни. – Это ты моих архаровцев сманил? – Голос его стал почти прежним, от недавнего брюзжания не осталось и следа. Было видно, что с Туристом они давно знакомы.

– Можно и так сказать. – Дядя Саша усмехнулся. – Только не сманил, а пригласил в гости. Хорошие ведь ребята! Зря ты на них кричишь.

– Да эти хорошие вот где у меня уже! – Ребром ладони Суворов чиркнул себя по горлу. – Шаповалов не успевает им дисциплинарные взыскания выписывать, они в карцер скоро жить переедут! Смотри! – Он спрыгнул на палубу, ткнул пальцем в Гальяно. – Видел, какой красавец одноглазый?! В первый же день отличился!

– А пусть не лезут! – буркнул Гальяно, отворачиваясь.

– А их таких четверо у меня. – Суворов подошел к столу, со значением посмотрел на торчащее из авоськи горлышко пивной бутылки.

– Это не их ли на днях в лесу искали? – Турист неуловимо быстрым движением сорвал с горлышка пробку. Матвею показалось, что без всяких приспособлений – голыми руками. – Угощайся. – Он протянул бутылку Суворову.

Тот вздохнул, замешкался, а потом все-таки взял пиво, сделал большой, жадный глоток.

– Этих самых, – сказал с мрачной усмешкой. – Вот что мне с вами делать? – Он посмотрел сначала на Гальяно, потом на Матвея. Взгляд у вожатого был не злой, возможно, немного усталый, и Матвей окончательно уверился, что их командир – нормальный мужик, просто работа у него такая…

– Максим Дмитриевич, мы ведь не нарочно. – Он дипломатично улыбнулся.

– Ага, мы нечаянно, – поддакнул Гальяно.

– За нечаянно бьют отчаянно! – Суворов сделал еще один глоток, посмотрел на дядю Сашу, сказал задумчиво: – И ведь время такое начинается… Я бы вообще этот лагерь закрыл к чертовой матери. Видел уже? А, Кузьмич?

– Да почти каждую ночь. – Дядя Саша откупорил вторую бутылку, теперь уже точно голыми руками.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Суворов.

– А что думать? Время покажет. Может, и пронесет на сей раз.

– Время-то покажет, только вот мне каково за этими попрыгунчикам бегать? Я же отвечаю за них, Кузьмич.

– Ну, допустим, не ты один. Шаповалов ваш тоже в курсе.

– Шаповалов… Фома неверующий ваш Шаповалов! – Суворов посмотрел в их сторону, нахмурился. – А вы что уши развесили?

– Это вы про блуждающий огонь сейчас говорили? – с жадным любопытством спросил Гальяно.

– Ишь, и это уже знают! – усмехнулся Турист. – И когда только успели!

– Так мы его своими собственными глазами видели! – Гальяно приосанился.

– Ночью над лесом?

– Да нет, днем в лесу. В тот самый день, когда заблудились. Сначала огонь этот зеленый, а потом деда.

– Днем, говоришь, видели? – Дядя Саша казался удивленным. – И далеко?

– Да метров с десяти. Он из кустов шел. Свет, я имею в виду.

– А первым кто заметил? – спросил Турист, отхлебывая из бутылки.

– Туча. Степка Тучников, он первый. А потом дед пришел. Ну этот, который обгорелый. И все исчезло. А что за свет-то? – Гальяно переводил взгляд с Суворова на дядю Сашу.

– Аномалия местная, я же рассказывал, – ответил Суворов, но как-то слишком уж поспешно. – Место запомнили? – спросил чуть погодя.

– Надо в лес сходить. – Гальяно пожал плечами. Матвей видел – товарищ не спешит делиться информацией. Оно и понятно, взамен им пока ничего интересного не рассказали.

– Покажете, если что? – Суворов все еще хмурился, но в глазах его уже зажегся азартный огонь.

– А зачем вам? – вопросом на вопрос ответил Гальяно.

– Просто любопытно.

– Туча это место точно найдет, – опередил друга Матвей. – У него талант.

– Какой еще талант? – удивился дядя Саша.

– Он умеет находить потерянные вещи.

– Блуждающий огонь – это не вещь! – Гальяно больно ткнул его локтем в бок. Жест этот Матвей понял без слов – не болтай лишнего. Но у него уже был готов план!

– Только Туча без нас в лес не пойдет, – сказал он, всматриваясь в бегущую за бортом волну. – А нас же из лагеря никуда не выпускают, нас же наказывают постоянно.

– Далеко отсюда? – Суворов слушал очень внимательно.

– Не могу точно сказать. – Матвей пожал плечами.

– Да ты, Плахов, никак меня шантажировать удумал? – Суворов понимающе усмехнулся.

– Что вы, Максим Дмитриевич! Нам просто и самим очень интересно, что за огонь такой странный. Вы же нам не рассказываете ничего. – Он улыбнулся кроткой, но многозначительной улыбкой.