— Нам направо, — предупредил колдун.

— В новый коллектор?! — возмутился Босхет. — Вы лишаете себя прекрасного зрелища!

Дона знала, о чем он говорит. Раньше река текла по-другому. Впереди была самая старая часть рукотворной системы — гранитное русло восемнадцатого века. Но Кристоф, не слушая бетайласа, повернул.

Дорога пошла под уклон. Желоб в центре расширился, течение стало быстрее, вода зашумела на перекатах. Потолок ушел вверх.

— Это левый приток, вилисса. Он берет начало в болотах Марьиной рощи и течет здесь не одну сотню лет.

— Спасибо за лекцию, Босхет.

— Ну что вы. Это, скорее, экскурсия. Позвольте продолжить. В конце девятнадцатого века поток пустили по каналу…

— Восемнадцатого.

— Что?

— Это произошло в конце восемнадцатого века, Босхет. Я прекрасно помню. Жителей Столицы сильно раздражали весенние наводнения из-за непокорного притока, поэтому его и заключили в подземную тюрьму. Впрочем, это не сильно помогло. В прошлом веке, пока не построили новый коллектор, по которому ты имеешь честь сейчас идти, тут все утопало в воде. А теперь, будь добр, помолчи.

Два огромных белых камня впереди были в полном диссонансе с бетонными блоками. Это все, что осталось от стены Белого города. Дона посмотрела наверх, зная — сейчас они проходят под Трубной площадью. В начале девятнадцатого века там стоял ее дом, окна которого выходили на столичный цветочный рынок.

Каждую ночь от ранней весны до поздней осени сюда свозили ворохи роз, лилий, гиацинтов, фрезий, фиалок, нарциссов. Торговки по локоть погружали руки в душистые груды цветов, перебирали стебли, отбирая увядшие или сломанные. Тонкие, нежные ароматы текли во все стороны, плыли над площадью, смешиваясь. Зеленые листья и разноцветные лепестки падали на мостовую…

Больше всего вилисса любила ландыши. Они напоминали о давно покинутой родине. Крошечные, ароматные колокольчики распускались в самой тенистой части сада, возле замка отца. Очень давно.

…Чем дальше продвигались кадаверциан — тем ближе был исторический центр Столицы. Коллектор заметно изменился. Красный кирпич сменился белым камнем, стало теплее. Из стен то и дело выступали чугунные скобы-ступени старых, ныне давно забетонированных шахт.

Путь оказался долгим. Арочные белокаменные своды отражали эхо шагов. По каменному руслу текла уже настоящая река, и приходилось держаться за стену, рядом с которой проходил высокий бордюр.

— Где мы сейчас?

Бетайлас втянул носом воздух и авторитетно изрек:

— Мистрис, мы только что миновали Кузнецкий мост. Это почти центр.

Дона улыбнулась:

— В конце пятнадцатого века эти места вряд ли кто-нибудь осмелился бы назвать центром.

Пять веков назад здесь селили кузнецов, работавших на Пушечном дворе. Они и построили над рекой мост, просуществовавший несколько сотен лет.

Несмотря на прожитые годы, девушку не переставало удивлять, насколько быстро меняются города… и как быстро все забывают люди. Вряд ли сейчас кто-нибудь помнит о прудах, сооруженных на реке, или может представить, что пару веков назад ничто не мешало вилиссе даже днем гулять в Александровском саду. Точнее — под Александровским садом. Человеческая память коротка. Воспоминания о прошлом стираются очень быстро. И только кровные братья остаются прежними, храня знания о судьбах человеческих городов и цивилизаций…

— Нападение на лабораторию асиман можно считать объявлением войны, — сказала Дона, отвлекаясь от своих размышлений.

— Не волнуйся, — произнес Кристоф, не оборачиваясь. — Он будет там один. Ну, может быть с парой помощников.

— Крис, скажи мне только… эти бумаги, которые ты показывал… ты делаешь это не для того, чтобы отомстить? Не из-за Флоры?

— Не только, — отозвался колдун сухо и остановился, оглядываясь.

— Послушай, прошло несколько десятков лет.

— Время не имеет значения.

— Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, — пробормотал бетайлас за спиной вилиссы.

Он был в восторге от путешествия. Потустороннее существо, волей некроманта получившее тело и возможность утолить голод, чувствовало себя счастливым и не испытывало никаких сомнений.

— Мы на туристическом маршруте, мистрис. Порой здесь оживленнее, чем наверху. Людей притягивают подземелья.

— Не расслабляйся, — мрачно одернул бетайласа Кристоф.

— Ни в коем случае, — тут же согласился Босхет. — Опасность повсюду. Во время сильного дождя, если нет жабр, тут становится нечем дышать. К тому же никогда не знаешь, что найдешь в темном коридоре, — он с упоением начал перечислять, загибая пальцы, — ржавый штырь, дохлая собака, устроившие облаву полицейские, недружелюбные диггеры, Белый Спелеолог… хотя эта легенда несколько из другой оперы. Ну, и веселые парни асиманы. Этим попасться на глаза хуже всего.

Коридор постепенно спускался все ниже. Воздух стал сухим и горячим. За каменной стеной гулко прогрохотал поезд метро.

Дорога вновь разделялась, один из туннелей перегородила чугунная решетка с электронным замком. Не спрашивая ни у кого разрешения, Босхет выхватил из-за пояса пистолет, который, по всей вероятности, прихватил без спроса в доме Кристофа, и с наслаждением всадил всю обойму в электронное устройство. На пол посыпались обломки. Однако решетка осталась на месте. Тогда бетайлас попросту вырвал ее, аккуратно прислонил к стене, повернулся к сосредоточенной Доне и широко ухмыльнулся:

— Крысы. Проклятые крысы все время перегрызают провода.

Кристоф смерил его насмешливым взглядом:

— Босхет, ты стал слишком разговорчив для духа.

— Крис, откуда ты знаешь, где скрывается Эрнесто? — вилисса перешагнула лужу, натекшую с мокрой стены.

— Я наблюдаю за ним давно. Кроме этого подземелья есть еще несколько мест, куда он регулярно наведывается. Нам дальше. К Театральной площади.

Они прошли чуть больше двухсот метров, на развилке повернули направо, оставляя реку в стороне. И, чавкая по влажной грязи, вышли в самый старый отрезок коллектора. Он оказался узким и не длинным — уходящий в сторону Александровского сада туннель был забетонирован.

— Здесь тупик, — сказала Дона.

— Миледи, ради ваших прекрасных глаз я найду тысячу обходных путей! — тут же заявил Босхет.

— Мы пришли. — Мастер Смерти опустился на корточки и нарисовал на земле замысловатый символ. Пол под ногами спутников дрогнул, и мгновением позже у стены открылся провал с ведущей вниз белокаменной лестницей.

— Вход в туннели Нософорос! — прошептала девушка. — Я не знала про этот. Кто тебе рассказал?

— Один болтливый асиман. Очень давно.

Дона не стала спрашивать, что стало с тем болтуном. Любовь Кристофа к огнепоклонникам ей была прекрасно известна.