Принимаю душ, переодеваюсь в шелковую пижаму: рубашку и штаны. Ложусь на кровать и жду, что Игорь вернется. Жду десять минут, двадцать. Сна ни в одном глаза. Иду на кухню. Игорь сидит за столом, перед ним стоит бутылка конька и наполненный стакан.

-Тебе завтра рано вставать. Пойдем спать, - убираю коньяк в шкафчик, где у нас стоят бутылки с алкоголем. Он выпивает залпом напиток, морщится, прячет лицо в ладонях. Я смотрю на его напряженные плечи, на слегка длинноватые волосы сзади, поддаюсь порыву, обнимаю его за шею. Он пахнет собою с остатками своего парфюма. Забытые бабочки оживают в животе, ворохом устремляются вверх, к груди. Игорь поворачивает голову, на секунду встречаюсь с ним глазами, склоняюсь к губам. Целую нежно, трепетно, позволяю себе вообразить, что люблю его. Представила, что между нами нет недопонимания, которое тянется из года в год, представила, что люблю его с первого поцелуя, от которого подкашиваются ноги и шумит в голове.

Он обнимает меня, отодвигается и усаживает к себе на колени. Поцелуй не прерывается, наши руки хаотично двигаются по телу друг друга. Я скребусь ногтями по его плечам под рубашкой, он сжимает мои груди под пижамной рубашкой. Игорь не спешит, осторожничает, он вообще себя ведет как-то не свойственно себе.

-Пойдем в спальню, - шепчу, прерывая наш поцелуй. Я встаю, беру его за руку и веду, периодический оглядываясь через плечо. Во мне какой-то азарт, подстегиваемый скупой улыбкой Игоря.

Закрываем дверь, привычка, выработанная годами, дети могли иногда утречком ворваться в спальню. Обнимаю его за шею, сама прижимаюсь к губам, оттягивая его голову чуток назад за волосы. Он позволяет. Стягиваю рубашку с его плеч, она падает на пол. Отрываюсь от его губ для того, чтобы расстегнуть ремень, пуговицу, дернуть собачку на молнии брюк. Жадно слежу, как Игорь стягивает с себя брюки, оставаясь в одних боксерах.

-Это тоже, - киваю на последнюю часть одежды.

-А ты?

-Раздень меня! – с вызовом смотрю на него, вплотную подходит.

Приходится прикусить губу, Игорь устраивает мне настоящую пытку, он, расстегивая каждую пуговицу, оглаживает пальцами обнаженный участок кожи. Когда рубашка была полностью расстегнута, я уже изнывала желанием почувствовать член Игоря в себе. Но на рубашке моя пытка не закончилась, штаны так же медленно тянули вниз, покрывая легкими поцелуями мои бедра, ноги, гладил мои щиколотки.

Перехватывает дыхание, ощутив его язык между ног, руками удерживает меня за бедра, а я пальцами путаюсь в его волосах, то прижимаю, то оттягиваю назад. Ноги все же подгибаются, я глухо стону, плечи Игоря становятся мне опорой, хватают ртом воздух. Первый оргазм выбивает меня из колеи. Он не снес волной мое сознание, но принес с собою ощущение надвигающегося урагана.

Падаю поперек кровати, Игорь ложится сверху, перебирает мои волосы, никуда не спешит, все еще покрывает поцелуя лицо, шею, плечи.

-Игорь…

-Что?

-Возьми меня! – прошу чуть ли не со всхлипом, подаюсь вперед. Первый толчок будто девственница под ним лежит, аккуратный и не глубокий.

-Глубже! – тихо командую, закидывая ноги ему на талию. – Да… -  блаженно выдыхаю, ощутив мощные движения бедер. Скребусь, царапаю его спину, выгибаюсь, двигаюсь навстречу. Кричу, мой крик перехватывают жесткими губами, продолжая все выше и выше возносить иль глубже и глубже погружать в пучину. Я смотрю в серые глаза, смотрю пристально, внимательно. Проскальзывает нежность в обминку с каким-то неизвестным мне чувством, которого я никогда в нем не видела. Пытаюсь уловить эту новинку, позже проанализировать, но Игорь прикрывает глаза, замирает с тихим шипением.

Этот секс не такой, как раньше. Он не отстраняется, не уходит, не ложится рядом, он все еще во мне, уткнувшись лицом мне в плечо, опираясь на свои согнутые руки. Целует мою соленую кожу. Я не дышу, боюсь даже пошевелиться, спугнуть эту взаимную тишину, единство.

-Ты как? – приподнимается и перекатывается на спину рядом.

-Живу. Дышу.

-И все? – поворачиваю голову в сторону Игоря, он, закинув руку под голову, смотрит на меня.

-Ты сегодня необычайно странный. Заставляешь беспокоиться.

-На ужине с Евгением Павловичем я внезапно понял, что в погоне за властью, кое-что забыл в своей жизни. Мне сложно признавать свои ошибки, но кажется, я был не прав по отношению к тебе. Я все эти годы думал прежде всего о себе, вынуждая тебя и детей прогибаться под свои потребности, планы. Я не знаю, как исправлять ситуацию и можно ли ее исправить, но я хочу семью, Тань, - сглатывает, прячет свои глаза за ресницами. – Хочу не просто формальностей и обязательств, а семью… Не знаю, как объяснить.

-Ты хочешь, возвращаясь с работы, чувствовать запах блинов, липкие ладошки на своей шее, нежный поцелуй в губы?

-Да. Хочу этого.

-Чтобы что-то получать, Игорь, надо что-то отдавать.

-Я готов пробовать. Дома. В кругу семьи. Я не буду няшкой на публике, но дома…

-Я услышала тебя, Игорь, - ложусь на бок, протягиваю руку к его щеке. Секунду он смотрит на меня беззащитным, потерянным взглядом, моргает и вновь уже уверен в себе, тянет губы в подобие в улыбке.

-Давай попробуем. Вдруг из этого что-то получится, - сердце делает удар с надеждой. Первый вздох с надеждой. Первая улыбка друг другу с надеждой. Надежда на лучшее между нами.

***

Я смотрю на шипящую сковороду, слышу за спиной возню детей: Толик сидит за столом, рисует карандашом машину, Катя рисует кого-то похожего на единорога.

Украдкой бросаю взгляд назад. Две темноволосые головки, две пары пронзительных серых глаз, в каждом девяносто процентов черт Игоря и десять процентов моих.

Быстрый взгляд на сына. Между нами нарушена ментальная связь, он никогда не стремился лишний раз меня обнять, залезть с ногами на колени, как в свое время Катя. Толик словно чувствовал, что появился на свет благодаря вовремя появившемуся отцу, отплачивал ему безмерной любовью и обожанием. Папа для него Бог, кумир, человек, на котором держится его мир.

Помню, когда родила, я настолько была опустошена, разбита, что не сразу брала на руки сына, когда он плакал. Не смотрела на него часами, когда он спал. Не вдыхала его сладкий запах. Я много чего «не», Толик все восполнял рядом с Игорем, который иногда появлялся перед его глазами, и моей мамой. Я, правда, пыталась его полюбить, сильно-сильно, до мурашек, но каждый раз вспоминала холодные глаза и угрозу полного уничтожения.

-Когда папа станет президентом, он купит мне машину, - Толик показывает Кате нарисованную синюю машину.

-Даже если папа и не станет президентом, он все равно купит тебе машину, не переживай, -Катя улыбается брату. Еще один человек, который не дает Толику почувствовать себя лишним в этой семье.

Вздыхаю, переворачиваю оладушки. Игорь обещал, что попробует влезть в мое представление «семья». Пока у него получалось не очень. Он приходил домой после полуночи, принимал душ и заваливался спать. Ни о каких душевных разговорах, просмотров фильмов, прогулок с детьми в парке речи не было. Просыпался в восемь, на ходу завтракал, дежурный поцелуй в губы, объятия с детьми и опять пропадал до полуночи. Написать смс и, тем более, позвонить в его умную голову идея вряд ли приходила. Пока, я чаще его видела по телевизору и интернете, особенно в Инстаграмме. За время предвыборной капании у Игоря в сети появились паблики, в которых женщины нашей страны разных возрастов не скрывали своего восторга по поводу его персоны. Их не интересовала его политическая деятельность, их больше волновали его серые глаза. Мою скромную персону тоже не обходили стороной. Скрежетали зубами, иронично писали, что смотримся мы с ним идеально, гармонично, и наши дети просто милашки. В кои-то веки порадовалась, что долгое время изучала моду, стиль, что к моему образу придирались только из-за того, что «она с ним». Конечно, с этими выборами мне пришлось полностью переключиться на классику в одежде и еще тщательнее следить за своим внешним видом. Выйти на улицу в растянутой футболке и спортивных штанах – это теперь роскошь.