Денег за операторство платили в два раза меньше, чем в «Петроспецмонтаже», но на что ей деньги? Поддерживать свое существование можно и меньшей суммой. Много ли ей надо, одной-то? На первую свою почтовую зарплату она сменила замок и поставила на входную дверь такой звонок, который можно отключать, находясь в квартире. Старый замок все время заедало, а кроме того, ключи от него были и у Егорова, и у Гарика. Никого из них видеть она не хотела. Скорее всего, Юрий Николаевич тоже не горел желанием с ней встречаться, хотя у нее остались кое-какие его вещи. Их было немного, потому что они, Юра и Римма, в основном жили в Анечкиной квартире, но на целый полиэтиленовый пакет средних размеров набралось. У Риммы не поднялась рука выбросить его вещи. Она затолкала пакет поглубже в шкаф. Может, и отдаст, когда все в душе отболит окончательно.

Что касается Гарика, то его вещи она отошлет через посылочный отдел собственной почты, поскольку их много. Ему еще пригодятся и эти рубашки, и белье, и бритвенные принадлежности. Они не вызывают у Риммы никакого трепета ни в душе, ни в пальцах, а потому пусть себе лежат кучей в кресле, пока она не соберется наконец их упаковать.

Отключающийся звонок – вещь хорошая. Приходишь с работы и отключаешь. Звоните кто хотите. Хоть надорвитесь, она все равно ничего не слышит. Иногда, правда, почему-то тянет выглянуть: может, кто звонит… Или включить телефон… Но Римма сразу душит эти желания в зародыше и переключается на другое, например, на детектив. Она уже гору их перечитала. Хорошо, что книжный магазин рядом с почтой. Идешь с работы и заглянешь. Так называемые карманные издания и стоят-то не больше пятидесяти рублей. Любой почтовый работник может себе позволить. А если еще ужаться в косметике, от которой вообще один вред, то можно иногда и за стольник книжку купить. Продавцы Римму уже знают, всегда оставляют ей новинки. Еще они советуют ей попробовать почитать женские романы. Может, понравится. Их сейчас много выпускают. Но Римма не соглашается. Зачем ей женские романы, если она больше не женщина. Она – среднего рода.

– Будьте добры, парочку конвертов по России, – Римма услышала знакомый голос и подняла голову от компьютера. Ей протягивал деньги Аркадий, приятель Егорова.

– Римма? – удивился он. – Разве вы работаете на почте?

– Как видите, – ответила она. – Вам какие конверты? Выбирайте, у нас на витрине разные.

– За два пятьдесят… – растерянно сказал он и добавил: – Вы очень бледная…

– Это здесь такое освещение. Все кажутся зелеными и больными. Вот вам чек, а на сдачу… может быть, возьмете лотерейный билет?

– Мне никогда не везло в лотерею, даже на школьных утренниках. Самое большее, что я за свою жизнь на них выиграл, – это синий пластиковый транспортир.

– Полезная вещь.

– Да, особенно в личной жизни…

Римма усмехнулась:

– Да, особенно в личной… Можно измерить угол, под которым расходишься с любимым человеком…

– А знаете, Римма, пожалуй, дайте мне… вот этот билетик, где написано «Победа». Вдруг все-таки повезет!

– Конечно, повезет. Это моментальная лотерея. Можете сейчас и проверить. Выигрыш до пятисот рублей сразу выдаем на руки.

– Нет уж! Сразу не надо! Растяну удовольствие! Кроме того, если вдруг выиграю, будет повод прийти к вам еще раз.

Римма кивнула и подала ему билет с голографическим праздничным салютом.

Аркадий, сунув лотерейку в карман, мялся возле ее окошечка и никуда не уходил.

– Что-нибудь еще? – спросила Римма.

– Да… То есть нет… То есть я хотел спросить… когда вы заканчиваете работу?

– Это вас не касается.

– Да… То есть… Пожалуй…

Аркадий отошел от ее рабочего места, и Римма тут же о нем забыла, потому что откуда-то набежала очередь. Вот так всегда: то никого, то не продохнуть.

Когда она выходила из книжного магазина, из-за угла здания, где находилось ее почтовое отделение, снова вынырнул Аркадий. Римма на всякий случай огляделась вокруг, хотя и так знала это место наизусть. Бежать некуда.

– Что вам от меня надо?! – зло бросила ему она. – Вы и так уже для меня постарались на славу!

– Вы отлично знаете, что я ничего не делал умышленно.

– Ага! Сначала вы неумышленно трудились с перепоя, а потом – от чрезмерной трезвости, да?!

– Римма! Ну зачем вы так?!

– Послушайте, Аркадий! – горячо заговорила она. – Я вас умоляю, оставьте меня в покое! Я только-только приспособилась к новым жизненным обстоятельствам, а тут опять вы!

– Я вполне могу стать вашим новым жизненным обстоятельством.

– Вы – старое обстоятельство, и, я бы сказала, не лучшее из тех, что у меня были!

– Глупости! Вы несчастны, Римма! И это видно невооруженным глазом!

– И что?

– Да ничего… Просто… у меня тоже все как-то не так…

– Ничем не могу вам помочь! Пустите! – И она попыталась его обойти, но он, опять загородив ей дорогу, сказал:

– Вы мне нравитесь… так нравитесь, что…

– Что?

– Хоть кричи…

Римма уставилась Аркадию в лицо. Первый раз, в ресторане, ей сильно не понравилось его сладкое масленое лицо. Алкогольное опьянение никого не красит. Когда она видела его второй раз, возле собственного подъезда, он выглядел уже лучше. Сейчас, присмотревшись, Римма заметила, что лицо его здорово исхудало, осунулось и побледнело. Может, он и присочинил, что кричать ему хочется от чрезмерности чувств к ней, но дела его, видимо, и впрямь нехороши. Но утешать его она не будет. С нее хватит Гарика, которого она пожалела. Да и вообще, что-то у нее с мужчинами не получается. Будто кто-то не хочет, чтобы она была счастлива, и вмешивается в ее жизнь самым иезуитским способом. Егоров больше всего боялся очередного предательства со стороны женщины, и именно это ему преподнесла Римма. Гарик, обожающий детей, никогда не смог бы простить мать, бросившую ребенка, и получилось, что как раз Римма на это и способна.

– Скажите, Аркадий, а что вы больше всего не любите в женщинах? – спросила она.

– Почему вы спрашиваете? – удивился он.

– Ответьте, пожалуйста. Невежливо отвечать вопросом на вопрос.

– Ну… я не знаю. Как-то не задумывался над этим… Ну… не люблю курящих женщин…

– Это несущественно, – отмахнулась Римма. – Курить можно бросить, особенно ради любимого человека.

– Тогда не знаю…

– Подумайте!

– Да на что это вам?

– А я заколдована, Аркадий! Что мужчина больше всего ненавидит в женщинах, то во мне и получает!

Он рассмеялся, но как-то невесело:

– Тогда я тоже заколдован. И со мной у женщин получается совсем не то, на что они рассчитывают. Может, минус на минус дадут плюс? Может быть, нам стоит попробовать, а, Римма?