Фрэн сказала:

— Или, может, это было что-то такое, о чем, как выяснилось, все знали с самого начала. И помни, Боди, есть еще ДНК.

— Точно, — сказала я. У меня это как-то вылетело из головы. — Есть еще ДНК.

Подъехала хонда-сивик, сверкнув огнями.

Фрэн сказала:

— Это Эмбер. И послушай: я люблю тебя, даже когда ты никакая.

29

Вот байка для вас.

Две девушки и парень входят в бар. Им не положено там быть.

Одна девушка — круглолицая квазиготка, другая — голосистая хохотушка в немодном комбинезоне, на тыльной стороне рук нарисованы фломастером мандалы. Парень жилистый и юркий, вечно тянется вперед, высматривая объект для насмешки, словно зверь — добычу.

Бар в Керне, и хотя это настоящий бар, там также подают поджаренный сыр в корзиночках и горы начос, так что, пока их не застукали с выпивкой, у ребят есть надежная отмазка.

Скоро будет коронная реплика. Подождите.

Парень делает морду кирпичом и заказывает, потому что, хоть он не вышел ростом, у него щетина, годная поддельная ксива и голос, точно тарахтящий трактор. Он заказывает три джина с тоником и начос и возвращается с победным видом, неся в растопыренных пальцах три бокала, полных чего-то вроде спрайта с лаймом.

Он говорит: «Давайте сюда коктейльные палочки» и мечет их под стол.

Голосистая девушка говорит: «Он всегда такой сладкий?»

Училка, которая привезла их в Керн в «Фургоне дракона», сказала им, что будет в китайском ресторане и, если они не подойдут к фургону на стоянке перед Ханнафордом ровно к восьми, она уедет без них, хотя им в это слабо верится.

Парень волнуется, что училка заглянет в бар.

«Ей надо оставаться на месте, — заверяет его готка, — потому что, если она будет типа лавировать по городу, никто ее не найдет, если что случится».

Другие ребята разошлись. Группа девушек пошла в бакалейный магазин; два парня пошли бог знает куда покурить; некоторые пошли за пиццей; звездный лыжник со своей девушкой направились в закусочную, в которой из хорошего только блинчики.

Но вот и они. В бар входят лыжник и мертвая девушка. Мертвая девушка не знает, что она мертвая.

«О черт», — шепчет голосистая девушка, и они трое отклоняются в своей кабинке, чтобы вошедшие их не заметили, но сами смотрят, как мертвая девушка с лыжником подходят к стойке и хотят что-то заказать.

Рука лыжника привычно покоится у нее на пояснице. («Похоже, он защищает ее поясницу от сквозняка», — шепчет парень.)

Лыжник обращается к бармену, и бармен подается вперед, обе руки на стойке, и что-то спрашивает, вскинув брови. Лыжник возражает, бармен смеется, качая головой. Он не собирается их обслуживать, ну уж нет. Лыжник хлопает себя по пустому заднему карману; мертвая девушка старательно роется в синей сумочке. Не-а.

Парень в кабинке говорит: «Как же это Серено без ксивы?»

Мертвая девушка тянет лыжника за руку: она хочет уйти. Он вырывает руку, говорит: «Отъебись!» — и ребятам в кабинке слышно.

Мертвая девушка решительным шагом идет в туалет мимо их кабинки. Лыжник резко разворачивается и уходит.

Ребята в кабинке шепчутся об увиденном, но успевают сменить тему, когда выходит мертвая девушка, осматривая бар остекленелым взглядом. И вот она их замечает, делает над собой усилие и подходит к их столику.

«Как вы тут?» — говорит она. Спокойно так, едва ли не радостно.

Она берет бокал у парня, нюхает, пробует. «Ах ты шалун! — говорит она и грозит ему пальчиком. — Как же ты…»

Парень краснеет. Он говорит: «Я могу э-э… вообще-то, я подделываю ксивы. У меня ламинатор в темной комнате. Если как-нибудь…»

Мертвая девушка смеется. Затем говорит: «О боже, подожди, а ты мог бы сделать для Робби?»

«Ну да, — парень пожимает плечами. — Мне просто будет нужно, чтобы он зашел для фотокарточки».

«Съемки? — говорит она. — Нет, я хочу сделать ему сюрприз. Что, если… если я принесу тебе карточку, типа старый автобусный проездной или что-то такое?»

«Это будет не так убедительно, — говорит парень, — но могу попробовать».

Его друзья знают, что он обычно берет пятьдесят долларов за такую работу, но на этот раз о деньгах ни слова.

Она говорит: «Сможешь сделать к следующим выходным? Потому что в следующий понедельник у него день рождения».

Парень кивает. «Я буду на месте всю субботу. Могу и тебе сделать, если хочешь».

Когда мертвая девушка уйдет, голосистая девушка скажет: «О боже, ты такой типа приходи мне позировать! Будь моей музой!» И готка рассмеется.

Но пока мертвая девушка его благодарит и говорит, что недели точно хватит, чтобы найти приличное фото лыжника, или, может, она сама придумает предлог и сфотографирует его. Она говорит: «Вы не видели, куда пошел Дориан?» И готка при этом чувствует себя так, словно ей двинули под дых, — от одной мысли о том, что она может следить за Дорианом Каллером. Она знает, что он пошел курить, но не говорит. «Я собираюсь найти Дориана», — говорит мертвая девушка с таким видом, словно решилась на отчаянный поступок. «Если вернется Робби, скажите ему». Она говорит: «Окей, Джефф, до следующей субботы». Затем она выходит из бара, и как только за ней закрывается дверь, две девушки принимаются передразнивать ее и парня.

Ах да, коронная реплика:

Мертвая девушка так и не получит свою ксиву, потому что к субботе будет мертва.

30

Если вы вздумаете набухаться и чувствовать себя дерьмово следующий день, меньшее, что сможет сделать ваше тело, это отключиться пораньше, чтобы вы отоспались. Но мое отказывалось. Я набрала ванну и погрузилась в нее, положив на лицо тканевую маску, без света, не считая телефона. Голова у меня была никакая.

«Твиттер» бурлил — новый пост вызвал десятки ретвитов, некоторые тегали меня:

Джером Уэйджер заплатил за мой напиток, хотя я его НЕ просила, на выездном мероприятии @ArtBasel в Майами, а затем уведомил меня 2 раза, что заплатил за упомянутый напиток. Намек понятен.

Это было похоже на правду во всем, за исключением интерпретации — Джером вполне мог так мог поступить, если был под кайфом. Он видел себя скромным художником, ищущим внимания красивой женщины. Она же могла видеть в нем признанного художника, просящего об ответной любезности.

Еще одна женщина написала:

После того как моя знакомая родила, #JeromeWager похвалил ее фигуру в том смысле, что она «возвращается в форму», и так посмотрел на ее живот, что она почувствовала себя объектом сексуального домогательства. Я не стану называть ее, если она сама не захочет.

Эх, Джером. Я бы его одернула, если бы увидела такое, объяснила бы по пути домой, почему такое неприемлемо.

У меня возникло в связи с этим несколько вопросов, на которые я никогда не получу ответов. Он пялился? Косился? Строил глазки? Застал ли он ее одну в час ночи в баре? Или сказал это в присутствии других людей, других женщин, которые могли бы присоединиться к хору? Скорее всего, так и было. У Джерома есть привычка разговаривать так, словно он сам одна из девушек, что вполне типично для мужчин в мире искусства.

Не правда ли, авторы этих твитов напоминают тех, кто писал о Талии? Они вписывают себя в чужую историю как им вздумается.

Я понимаю, человеку свойственно воспринимать всякое бедствие как что-то личное. Даже не чтобы привлечь внимание, а потому, что мы так чувствуем. Кто-то из тех, кто собирался лететь на следующий день после 9/11, рассказывал потом, что должен был лететь именно в тот день. Более того, направлялся в аэропорт. Уже был в аэропорту. Он