— Фу! — Он облокотился спиной о запертую дверь, обмахиваясь кружевным концом своего жабо. — Чувствую себя копченой сосиской. Я очень люблю Джареда, но тем не менее буду счастлив, когда он увезет свои вонючие сигары в Германию.

— Раз от тебя пахнет сигарой, ко мне не подходи, — сказала я. — Угри не выносят дыма.

— Можно ли винить их в этом! — Он снял сюртук и расстегнул рубашку. — А знаешь, у меня появилась идея, — признался он, косясь на дверь и стаскивая рубашку. — А на мысль натолкнули пчелы.

— Пчелы?!

— Знаешь, как переносят ульи с пчелами? — спросил он, распахивая окно и вешая рубашку на крючок возле него. — Берешь трубку самого что ни на есть крепкого табака, втыкаешь ее в улей и вдуваешь туда дым. Пчелы так и валятся, одурманенные, и ты можешь переносить их куда угодно. Думаю, примерно то же делает со своими клиентами Джаред: одурманивает их дымом, и они не глядя подписывают заказы на втрое большие поставки вина, чем собирались прежде, не успев очухаться.

Я хихикнула, а он усмехнулся в ответ и приложил палец к губам — в коридоре послышались шаги Джареда, он шел к себе в спальню.

Когда опасность миновала, Джейми подошел и растянулся рядом со мной, в одном килте и чулках.

— Не слишком воняет? — спросил он. — А то могу пойти спать в гардеробную. Или высунуть голову в окно, чтоб выветрился запах.

Я принюхалась — рыжеватые пряди слабо пахли табаком. Отблеск свечи придавал им золотистый оттенок, и я начала теребить его шевелюру пальцами, ощущая их нежность и шелковистость и твердость кости черепа.

— Да нет, не так уж и страшно, не волнуйся. Тебя не тревожит, что Джаред скоро уедет?

Он поцеловал меня в лоб и уперся головой в валик под подушкой, потом улыбнулся:

— Нет. Я перезнакомился со всеми главными его клиентами и с капитанами, знаю всех складских рабочих и портовых чиновников. У меня есть перечень цен, а список инвентаря я затвердил назубок. Пора перейти к практике. Джареду уже нечему меня учить.

— А принц Карл?

Он полузакрыл глаза и тихонько хмыкнул.

— О да. Но тут следует скорее полагаться на милость Божью, а не на Джареда. Потом мне кажется, будет лучше, если Джаред уедет и не увидит, какие шаги мы предпринимаем.

— А какие шаги? — спросила я. — У тебя уже есть какая-нибудь идея, Джейми?

Я ощущала на лице его теплое дыхание, пахнущее бренди, и, приподняв голову, поцеловала его. Мягкие губы раскрылись под моими, и целую минуту, прежде чем ответить, он наслаждался этим поцелуем.

— О, есть, — со вздохом ответил он и откинул голову. — Не знаю, к чему они приведут, но идеи имеются.

— Расскажи.

— М-м-м… — Он устроился поудобнее, лег на спину и, обняв меня одной рукой, заставил положить голову ему на плечо. — Ну, — начал он, — насколько я понимаю, это прежде всего вопрос денег, Саксоночка.

— Денег? — Самой мне казалось, что это прежде всего вопрос политики, а не денег. — Разве не потому французы хотят восстановления на троне Джеймса, что это нанесет удар Англии? Насколько я понимаю, Людовик хотел, вернее, захочет, — поправилась я, — отвлечь внимание короля Георга с помощью Карла Стюарта от того, что он, Людовик, намерен совершить в Брюсселе?

— Это верно, — ответил Джейми, — но для возвращения на престол короля требуются деньги. А их у Людовика не так много, чтоб одновременно вести войну с Брюсселем и финансировать вторжение в Англию. Слышала, что говорил о королевской казне и налогах Джаред?

— Да, но…

— Нет, тут все зависит не от Людовика, — заметил он поучительным тоном. — Хотя, конечно, и он может сказать свое слово. Существуют и другие источники денег, к которым хотят подобраться Джеймс и Карл. Это французские банкиры, Ватикан и испанский королевский двор.

— Тогда, наверное, Джеймс обхаживает Ватикан и испанцев, а Карл — французских банкиров? Ты как считаешь?

Он кивнул, не сводя глаз с резных панелей потолка. Сделанные из орехового дерева, они в свете свечей отливали мягким светло-коричневым блеском, а по углам их украшали более темные по цвету розетки и ленты, тоже из дерева.

— Да. Дядя Алекс показывал мне письма от его величества короля Джеймса. Судя по ним, он больше всего рассчитывает на испанцев. Папа был вынужден поддерживать Джеймса, поскольку тот католик, Папа Клемент вообще поддерживал его много лет, и теперь, после его смерти, это продолжает Папа Бенедикт, но уже на более скромном уровне. А Филипп Испанский и Людовик приходятся Джеймсу кузенами; это их долг — помогать Бурбону. — Он искоса взглянул на меня и слегка улыбнулся. — Однако жизненный опыт подсказывает мне, Саксоночка, что, когда речь заходит о деньгах, зов крови ослабевает.

Приподняв по очереди ноги, он одной рукой стащил чулки и швырнул их на стул, рядом с постелью.

— Джеймс получил деньги от испанцев тридцать лет назад, — заметил он, — а также небольшой флот и людей. И результат — восстание в тысяча семьсот пятнадцатом. Но ему не повезло, войска потерпели поражение при Шерифсмуире еще до того, как сам Джеймс прибыл туда. А потому, думаю, испанцы не слишком стремятся финансировать вторую попытку реставрации Стюартов, во всяком случае, пока не убедятся, что она будет успешной.

— Поэтому Карл и прибыл в Париж обрабатывать Людовика и банкиров, — заключила я. — И. насколько мне известно из истории, он в этом преуспеет. Что же тогда остается делать нам?

Джейми отпустил мое плечо, потянулся. Матрац прогнулся под его весом.

— Мне остается лишь торговать вином, Саксоночка, — зевнув, сказал он. — А тебе — сплетничать с горничными. И если удастся выдуть много дыма, пчелы будут одурманены.

Накануне отъезда Джаред отвез Джейми в небольшой особняк на Монмартре, где в ожидании, предпримет или не предпримет Людовик какие-либо действия в поддержку притязаний своего бедствующего кузена на трон, томился его высочество принц Карл Эдуард Казимир и так далее.

Я проводила их, одетых в лучшие платья, а в ожидании возвращения пыталась вообразить, как прошла встреча.

— Ну как? — спросила я Джейми, как только мы оказались наедине. — Каков он из себя?

Джейми задумчиво поскреб в затылке.

— Ну… — пробормотал он, — у него болят зубы…

— Что?

— Так он сказал. И было видно, что бедняга мучается, щека распухла, все лицо перекошено. Уж не знаю, может, он вообще молчун или это из-за зубов, но говорил он очень мало.

Обменявшись положенными приветствиями и представив Джейми, Джаред, граф Маришаль и некий болезненного вида персонаж, которого все называли «Balhaldy», отошли в сторонку и начали обсуждать шотландскую политику, предоставив его высочество и моего мужа самим себе.

— Выпили по чарке вина, — признался Джейми под моим давлением. — Ну, и я спросил его, как ему нравится Париж, а он ответил, что находит его довольно скучным, потому как не может выезжать на охоту. И тогда мы поговорили об охоте. Он сказал, что предпочитает охотиться с собаками, а не с загонщиками, я сказал, что тоже. Тут он начал рассказывать, сколько фазанов подстрелил, пока был в Италии. И говорил об Италии до тех пор, пока от холодного сквозняка из окна у него вконец не разболелись зубы… Следует заметить, домишко у него неважнецкий, так, маленькая вилла. Тогда мы выпили еще, чтоб снять зубную боль, а я рассказал ему об охоте на оленей в Шотландии, и он сказал, что хотел бы попробовать, и спросил, хорошо ли я стреляю из лука. Ну и я сказал, что да, прилично, и тогда он сказал, что надеется как-нибудь пригласить меня на охоту в Шотландии. Тут вдруг Джаред спохватился, что по дороге домой нам нужно еще заскочить на склад, и тогда его высочество протянул мне руку, я поцеловал ее, и мы расстались.