В понедельник он раздал список тем для промежуточного экзамена, и я нашла ту, по которой, кажется, будет проще всего писать. Теперь требуется получить его одобрение.

– Уже определилась с темой? Хочу убедиться в правильности решения перед тем, как ты приступишь.

Проявление искренней заботы немного смягчает мою настороженность. Несмотря на хроническое подмигивание и периодические странные намеки, он вроде бы хороший профессор, неравнодушный к своим студентам.

– Я хотела бы взять тему о нью-йоркской моде. Думаю, смогу многое о ней поведать. Планирую сделать наброски сегодня вечером.

– Хорошо. Замечательно. Можешь писать мне на электронную почту, если возникнут трудности или потребуется взгляд со стороны.

– Спасибо, – с благодарностью отвечаю я. – Возможно, это действительно будет нужно.

– Славно, – широко улыбается Лори. – Следующим пунктом, я должен узнать, что ты готовишь для показа мод.

– У меня все с собой. – Я вынимаю из большой сумки кожаную папку с эскизами, кратким описанием линии купальников и фотографиями для сравнения, которые он просил. – Плюс добавила снимки от некоторых малоизвестных дизайнеров, чьими купальниками вдохновлялась в последнее время.

Двигаю к нему папку через стол.

Лицо Лори выражает одобрение, пока он просматривает фото.

– Кари Крейн, – кивает он, – я сидел на первом ряду во время ее дебютного показа в Милане.

– Правда?

– Конечно. Я никогда не пропускаю Неделю Моды.

– Я ездила на Неделю Моды в Париж и Нью-Йорк, – сообщаю я, – но в Милане не была.

– Вот это уже интригует, – переходит Лори к следующему дизайнеру. – Обожаю этот бисер на купальниках с бретелькой через шею от Шераши.

Кажется, он знает всех дизайнеров мира, и это вызывает во мне трепет благоговения.

– И я. Мне тоже нравится, как она привносит свою культуру в линию одежды.

– Болливуд и Французская Ривьера. Гениально.

– Да. Именно. – Я не могу не улыбнуться профессору. А он за последние пять минут не подмигнул ни разу и не флиртовал со мной, что вызывает облегчение. – В линии купальников я хочу поиграть с комбинацией классики и модерна, разбавленной бохо-шиком.

– Интересно. Давай-ка взглянем на эскизы. – Лори сосредоточенно изучает рисунки из папки. – Они очень хороши, Саммер.

Краснею. Я не лучший портретист или пейзажист, но всегда умела рисовать одежду. В детстве целые альбомы изрисовывала нарядами и образами, которые считала совершенством.

– Спасибо, – слегка смущаюсь, так как он изучает серию набросков мужских плавок. – Я знаю, что купальники не так сложны в дизайне, как, скажем, деловая одежда, но эта тема мне очень интересна. И, конечно, я могу включить больше работ в модный показ, чтобы рабочая нагрузка была сопоставима с другими студентами.

– Меня это не беспокоит, – рассеянно произносит он, переходя к следующему наброску. Тщательно изучив каждый, поднимает глаза с довольной улыбкой. – Мне все нравится.

– Правда? – воодушевляюсь я.

– О да. Не могу дождаться, когда же увижу результат. – И, когда я уже не ожидаю этого, он подмигивает. – Особенно любопытно, кого ты выберешь в качестве моделей.

Фу. Надо же так все испортить.

– Ты высокая девушка, – добавляет он, – подумай над тем, чтобы самой пройтись по подиуму. Без сомнений, ты потрясающе выглядишь в бикини.

Фу-фу два раза.

– Кхм, угу, но меня никогда не интересовал модельный бизнес. – Я поднимаюсь на ноги и указываю на эскизы. – Значит, можно работать дальше?

– Абсолютно. – Он возвращает кожаную папку мне.

– Великолепно. Спасибо. Увидимся на занятиях.

С облегчением покидаю его кабинет. Каждый раз, как только я начинаю считать профессора безобидным, он выкидывает новый фортель.

Снаружи свирепствуют порывы холодного ветра. Ненавижу тебя, январь. Когда ты уже сдохнешь. Бреду через кампус на парковку, где оставила машину, по пути заглядывая в телефон. Обнаруживаю пропущенный звонок от мамы и сообщение, которое заставляет улыбнуться.

Мое сердце наполняется любовью. Ох, мне их не хватает. Мы почти не разговаривали с самого начала семестра: то я была занята, то они. Папа недавно начал отбор присяжных для громкого дела об убийстве, а мама навещала бабулю Селесту во Флориде.

Перезваниваю маме, но попадаю на ее голосовую почту. Тогда набираю папе.

– Принцесса! Давно пора! – отвечает он тут же.

– Знаю. Прости. Столько навалилось. Кроме того, не могу поверить, что застала тебя вне зала суда.

– С трудом, – признается он. – Могу говорить только потому, что прокурор попросил пятиминутный перерыв. Его следующий свидетель опаздывает.

– Это недопустимо! – полушутя восклицаю я. – Не позволяй им уйти от ответа, папа. Им предъявлено обвинение в неуважении к суду.

– Так не получится, милая, но спасибо за заботу, – смеется он. – Как твоя учеба?

– Хорошо. Только что виделась со своим куратором по самостоятельной работе. Разрабатываю линию купальников для показа в конце года.

– А что по другим предметам? Как справляешься с нагрузкой?

Вкратце рассказываю ему о том, что изучаю в этом семестре, и признаюсь, что еще не испытывала больших трудностей.

– Но сегодня вечером собираюсь делать набросок доклада. Пожелай мне удачи.

– Тебе не нужна удача, принцесса. Надери этому докладу зад.

Его вера в меня трогает до слез. Ни разу за всю мою жизнь родители не назвали меня глупой. Но знаю, что должны были допускать такую мысль. А как иначе, если я получала плохие оценки по контрольным работам? А мои письменные работы пестрели красными правками и комментариями на полях?

– Но если появятся проблемы, дай мне знать. Может, удастся поговорить с Дэвидом…

– Нет, – твердым голосом перебиваю я. Речь идет о Дэвиде Прескотте, декане. Я этого не потерплю. – Папа. Перестань разговаривать обо мне с Прескоттом и просить об одолжениях. Заместитель декана уже ненавидит меня, потому что считает, что я пользуюсь особым положением… Подожди, забудь об этом, – останавливаю я сама себя. – Если так жаждешь одолжений, сделай мне одно.

– А я потом не пожалею? – смеется он.

– Ты можешь выяснить место рождения Хэла Ричмонда?

– Кого?

– Заместителя декана Брайара. У него британский акцент, но я уверена, что фальшивый.

Охота открыта.

– Принцесса, – вздыхает папа, – ты изводишь беднягу?

– Никого я не извожу, – протестую я. – Просто у меня есть подозрения, и я бы очень тебе благодарна, если бы могла узнать, где он родился. Для тебя это дело пяти секунд.