Она тихонько рассмеялась.

— А он, типа: «Вылезай из койки, пойдём лучше пить!» Военный, думаю, ему бы водки — и бабы не надо! А ты вон какой оказался…

— Какой? — на автомате спросил Алексей.

— Да вот такой! — логично ответила девушка. — Трусишка!

— Не понял…

— Какая «медовая ловушка», родной ты мой? Кто же тебя завербует через это дело? Да я тебе сама все тайны готова открыть! Чтобы ты только снова меня взял и оттрахал!

Алексей прокашлялся.

— Знаешь…

Хрипло получилось.

— Я, честно говоря, и сам в первый раз так. Обычно-то знаешь, как оно… Больше стараешься женщину довести… до… А потом — раз, и всё… А тут… Как будто улетел… Коньяк с текилою — страшное дело!

— Мастерство не пропьёшь, — хихикнула Анастасия. — Вот именно, что ты — стараешься. И потому у нас, девочек, всё ужасно хорошо получается. Эх, не будь ты женат…

Она вздохнула длинно.

Да, твою императорскую гвардию, женат! И больше ничего исправить нельзя…

— Эй, ты куда там полезла?

* * *

Примерно в то же время, на другом конце города, в частном домике в Каменнобродском районе собрались четверо.

— Ушёл он, — констатировал мужичок с мелкими чертами лица. — Так вот.

В луганской комендатуре он был известен под позывным Джерри. Это прозвище майор Андрей Овинник не любил. Однако первый свой позывной — Мышак — он не любил ещё больше. Прилипло и не отдерёшь, как ни поправляй сослуживцев. Ростом невелик и повадками суетлив. Удалось лишь в качестве официального, так сказать, позывного внедрить более душеприятную версию — тот же мышак, но уже ловкий, хитрый и успешный.

Знали бы сослуживцы в комендатуре про вторую, потайную работу дружелюбного и улыбчивого Джерри… За крайние три-четыре месяца, с Минского перемирия, он завёл в комендатуре что-то вроде небольшой агентуры, прикрывавшей, между прочим, и торговлю наркотиками.

— Точно знаешь? — осведомился второй, крупный, дородный и абсолютно лысый. Забавно, что фамилия его при этом была — Чупрына. — Фагот не мог ошибиться. Видел, как за занавесками двигалась тень.

— Точно знаю, — заверил первый. — Телефон его живой остался. Хозяйка по нему пыталась пробиться. Он не отвечал, но гудки были длинные.

— Дык…

— И Лиса моя из комендатуры передала: живой он. Не было его в квартире. Баба его там мелькала перед Фаготом. А он повёлся…

— Что, объект наш бабу свою подставил?

— Откуда я знаю! — огрызнулся мелколицый. С хера бы ему было бабу подставлять! Что он, знал о нашей охоте?! О ней нас четверо только и знало… Ну, пятеро, если брать мужика этого твоего, который провёл Фагота в МТС. И что?

Помолчали, катая ситуацию в мозгах.

Третий — Мирон-Мироненко, хозяин дома, типично южнорусской внешности с суетливыми, чуть навыкате глазами — разлил по стаканам самогонку. Как раз перед Новым годом он вернулся от матери с бутылью, подарком самому себе. Сейчас он солидно заверил собеседников:

— Першого класу напий, мати моя в сели готуе, вид бабци ще рецепт.

По-русски — точнее, на распространённом на Донбассе суржике — он изъяснялся вполне свободно. Но когда тема разговора касалась села, то неосознанно переходил на мову. В его селе — а был он с недалёкой Полтавщины — разговаривали только на ней. И мальчонка был не виноват, что батька когда-то прельстился посулами зазывальщиков и поехал за длинным, хоть и тяжким шахтёрским рублём сюда, на Донбасс.

Сейчас он жил в шахтёрском рабочем русском крае, оставаясь в душе настоящим украинским селюком. Детские скрепы в характере у людей обычно самые крепкие…

А если с детства страсть к накопительству проявилась, то так по жизни и пойдёшь.

С деньгами в Луганске жить в это время хорошо. Можно их пустить на благое дело. Недвижимость, например, значительно подешевела. Ну, больше жильё, квартиры. Многие уехали, кто-то уже и не вернётся. Кто-то уже закопанный лежит — ребята Лысого клювом не щёлкают. У кого-то просто отжали квартирку, сняв сперва её в наём, а потом всякими-разными способами отписав её на себя. Есть такие способы, есть. Потому и боятся люди сдавать квартиры. Потому и легли почти все те, чьим заработком была сдача жилья, под ребят, которых тут представлял Лысый. Это всё же защита от беспредела. Кто не понял, тоже лёг. Но в землю.

Досадно, что конкуренцию с некоторых пор стали представлять ополченцы этой так называемой ЛНР. А проще если сказать, бандиты. Сепаратюги, которые с удовольствием используют предоставленные ситуацией и оружием шанс вселиться в элитное жильё стоимостью несколько миллионов долларов и наслаждаться новой жизнью. Не рядовые, конечно, сепары. Командиры. То есть не так много. Но всё равно. Мешают. И договориться с ними тяжело. Ибо за ними нынче сила.

Ну, ничего, утешал себя Мирон. Недолго всё это продлится. Москали, конечно, помощь оказывают, через что мазу держат, но целый регион на гуманитарке долго не протянет. Уже, можно сказать, протест у людей появился. Если раньше, в особенности после референдума, они тут ходили все гордые и одухотворённые — как же, теперь Россия нас под себя возьмёт, как Крым! — то теперь нет-нет да бурчат зло, что Москва их предала. Ни денег, ни работы, ни пенсий. В городе то без воды, то без тепла, то без света.

Вон, прошлой ночью, на самый Новый год, как раз тут, на Камброде, пришлось без электричества до четырёх утра сидеть. А потом ещё через три часа свет опять отключили. Да ещё что-то там скакало с током, лампы загорелись сильно. Пришлось срываться, отключать телевизор и холодильник, все шнуры из розеток выдёргивать, чтобы не пожгло технику. Хорошо хоть сейчас подачу возобновили, а то сидели бы при свечах…

Мирон находился на роли связного между командованием «Айдара» и местным украинским «сопротивлением».

Он был не один такой в Луганске, этот любитель бабкиного самогона. Вели свою тихую работу резиденты и от «Правого сектора», и от национальной гвардии, и от СБУ. Особенно от СБУ. Не говоря уже про людей Евграфова, бывшего (и в значительной мере сохранившего позиции) главного олигарха Луганской области, по сути — её господина.

Про других резидентов Мирон не знал. Ни к чему. Ведал, правда, что немало бывших (а возможно, и настоящих) людей Евграфова окопались в самых верхах руководства ЛНР, хотя эти связи тщательно ими скрывались. Собственно, про нынешнего фигуранта основные данные от них и просочились. Да через журналистов.

Сначала некие отзвуки о существовании мстителя по прозвищу Буран долетели через итальянских репортёров, благодаря такой личной «пресс-службе» получивших доступ к Бэтмену и его