– Вы… Александр Керкозов? – И в этом месте мой голос сел.

– Да.

Стоявшему передо мной человеку было лет сорок пять с небольшим. Аккуратные усики над верхней губой, взгляд цепкий, кожа смуглая, как будто бы он долго жарился на солнце или в солярии. Невысокий, я, по крайней мере, была выше его, плотное телосложение… Одет он был в черные брюки и белую рубашку с короткими рукавами. Я буквально впилась в него взглядом. Он обменялся парой слов с моим конвоиром, и тот ушел.

– И зачем я тебе нужен? – Керкозов склонил голову набок. Голос звучал вкрадчиво и почти доброжелательно, но меня это не обмануло. Так кошка играет с мышкой, прежде чем на нее напасть. Черт! А я даже не предупредила Макса о том, что собираюсь уйти. Он был тысячу раз прав, когда наказал мне сидеть дома и никуда не высовываться. А я не послушалась его… Я судорожно сглотнула.

– Я Вероника Никитина. Жена Олега Никитина, генерального директора клиники пластической хирургии «Вета-клиник», – начала я.

На лице Керкозова ничего не отразилось, словно я рассказывала о каких-то посторонних вещах.

– Моего мужа убили четыре месяца назад. Точнее, около пяти месяцев назад. Неизвестный наехал на нас, когда мы ехали в машине, и Олег… скончался в больнице.

– Я в курсе.

– Раньше я думала, что это – случайная авария, но потом поняла, что его убили. И наезд не был случайностью. Я хотела узнать, за что его убили…

Керкозов смотрел на меня, склонив голову набок.

– Это все?

– Да.

– И кому ты впариваешь эту байку? – холодным тоном спросил он. – Думаешь, я полный чмо?

Он подошел ко мне и наотмашь ударил по лицу. Охнув, я схватилась за щеку.

– И это только начало, сучонка! Не думай, что ты обведешь меня вокруг пальца? Колись: что ты хочешь от меня узнать? Только, – он поднял вверх указательный палец, – не вздумай врать. Будет только хуже. Намного хуже.

Меня тошнило. Он схватил меня за волосы и оттянул голову назад.

– Ну что?

Я изо всех сил ударила его локтем в живот. Он слегка поморщился и ударил мне кулаком под дых. От боли я согнулась пополам.

– Я не хочу тебя калечить сейчас и сию секунду. Мне нужна информация. Первое – что ты знаешь? Второе – кто, кроме тебя, знает обо всей этой истории? И третье – зачем ты все это затеяла? Я хочу знать ответы на эти три вопроса. Чем скорее ты ответишь, тем лучше. Это в твоих интересах. В противном случае… – он замолчал, а потом устремил на меня ледяной взгляд. – Ты пожалеешь о том, что затеяла со мной игры в молчанку.

Он отошел и налил себе в стакан виски. Залпом выпил его. Я молчала, ощущая противную липкую дрожь. Я понимала, что назад пути нет и вряд ли Керкозов отпустит меня живой. Если бы Макс знал, где я.

– В общем, так. Времени у тебя не так уж и много. Я даю тебе на размышления ровно сутки. – Керкозов посмотрел на наручные часы. – Можно сказать, что отсчет времени начался.

Он достал сотовый из кармана и набрал номер.

Я услышала шаги на лестнице и сжалась. Это был мой конвоир – двухметровый громила со шрамом над верхней губой.

– Вить! Тащи ее в кубрик. Я сейчас спущусь. И забери у нее сумку.

Громила схватил меня за руку и пнул в спину.

– Иди впереди. Но без фокусов.

Так мы и поднялись наверх, а потом меня втащили в узкую комнату-пенал и швырнули на пол. И здесь я услышала шум мотора – яхта удалялась от берега. У меня невольно брызнули слезы злости на саму себя. Так глупо, бездарно попасться в лапы этого отморозка! А все мое несносное упрямство, желание доказать, что со своими проблемами я могу справиться сама. Доказала…

Дверь распахнулась, и снова вошел Керкозов. Он подошел ко мне, и я не успела ничего сказать или отодвинуться от него на расстояние, как он ловко сковал мои руки наручниками и привинтил их к трубе, которая шла по правой стене.

– Так будет лучше, – усмехнулся он.

– Я… не смогу сесть! – выдавила я.

– Постоишь.

Дверь захлопнулась, и мужчины ушли.

Я повернула голову и чуть не уткнулась лицом в стенку. Слезы текли по лицу, и я шмыгала носом. При всем желании утереть слезы я не могла, и вообще стоять было жутко неудобно. Это был особый вид пытки и, как меня предупредили, это только начало. Но я прекрасно понимала: если я расскажу правду, шансы на спасение у меня будут нулевые. Я могу выторговать себе отсрочку во времени, только если буду водить их за нос. Но ведь Керкозов предупредил, что дает мне на раздумья один день. И это так мало… Мои мысли путались. И я поняла: как глупо умереть вот здесь, на яхте, только из-за своего гонора и характера.

Но похоже, что выхода у меня нет. Судя по шуму, мы идем в открытое море. А там меня могут выбросить за борт или сначала пристрелить, а потом выкинуть. Вариантов много. И все они один хуже другого.

Волосы упали мне на лицо, и я тряхнула головой, откидывая их назад. Макс, наверное, уже вернулся домой и обзвонился на сотовый, разыскивая меня. Если бы он только знал, где я сейчас нахожусь, наверняка припечатал бы меня крепкими словами. Но я поймала себя на мысли, что мне все равно – пусть ругает меня почем зря, пусть будет со мной холоден или надменен, пусть мы будем вечными друзьями… если бы мне дано было повернуть время вспять, я бы ни за что не пошла против Макса. Сидела бы как миленькая дома и не рыпалась. Хотя толку в моих рассуждениях сейчас никакого нет; все эти если бы да кабы остались в прошлом. А нахожусь в суровом настоящем, и ждет меня не менее суровое будущее…

Беспросветная темнота, в которой я оказалась, была наполнена моим страхом и тревогой. Щека, которую ударил Керкозов, распухла и горела, в животе пульсировала боль, тупая, ноющая. Эта боль глушилась тревогой. Мне не надо было так самонадеянно рассчитывать на себя! Я была просто обязана предупредить Макса, куда я иду.

Через какое-то время появился громила и отстегнул мои наручники.

– Сейчас еду принесу.

– Я хочу в туалет.

– А, это?.. Ну, захвачу ведро. Этого достаточно? – издевательски спросил он. Повернувшись ко мне спиной, он ушел. А через несколько минут на лестнице снова раздались шаги, и я подобралась. Появился громила с миской еды и железным ведром. Он с грохотом поставил ведро на место и ткнул мне чуть ли не под нос миску.

– Ешь!

Я мельком глянула на миску. Что-то слипшееся и белое. Похоже на вчерашние макароны.

– Я не хочу есть, – пробормотала я. – Мне бы попить.

Ни слова не говоря, бандюхай повернулся и ушел. Его тяжелые шаги буквально впечатывались мне в мозг.

Я села на ведро и опорожнилась. Миску демонстративно поставила у входа. Есть эту баланду, несмотря на голодное урчание в животе, было выше моих сил. Интересно, они приготовили ее специально для меня? Или они сами едят это?