аспирина, – Вера вспомнила от чего Куйбышев умер, – вам все же стоит его пару раз в день по четверти таблетки…

– Ничего, мне и кофе хватает. С лекарствами у нас, сама знаешь… ладно, а теперь давай, неси сюда свою чушь.

– Ну, в порядке привнесения чуши предлагаю физмат университета вывести из подчинения наркомпроса и позволить факультету самостоятельно определять кого, чему и как учить – скажем, в порядке эксперимента. Еще было бы неплохо партком и комитет комсомола факультета от общеуниверситетского отделить и наделить их правами райкомов.

– С чего бы это?

– Это я в порядке бреда, а брежу я примерно так: в университетских организациях большинство, естественно, составляют всякие историки, биологи, медики – которые в наших дисциплинах ни уха, ни рыла – но всякие постановления принимать, мешающие и научной, и учебной работе именно на физмате, принимать горазды. Опять же – раз уж мы именно бредить начали и чушь нести – раз факультет больше наркомпросом не управляется, то глупо было бы оставить такое управление через партийные и комсомольские организации. Автономия – так автономия.

– И что мы получим в результате? Ты хоть понимаешь…

– В результате я могу гарантировать, что уже к следующему лету СССР себя полностью тем же аспирином обеспечит. И это всего лишь жалкое начало, потому что через год холодильные шкафа, такие де как у Кирова в Ленинграде дома стоит и даже лучше, у нас в стране любой рабочий домой купить сможет. А это – не только холодный квас в жару, но и возможность дома хранить продукты на неделю, резкое сокращение нагрузки на торговлю…

– Не врешь?

– Профессор Зелинский по моей просьбе уже запатентовал все, что для производства таких шкафов нужно – а если подключить студентов для обдумывания и разработки их серийного производства…

– Так, про патенты ты мне попозже подробно расскажешь, а дальше что?

– Дальше? Там перспективы необозримы, конечно, но кое-что интересного предложу сразу. Мне тут университет мотоцикл подарил шведский, Хускварну. Очень неплохой мотоцикл, кстати, но есть у него один серьезный недостаток: шины на нем служат недолго, их всего на пять тысяч километров хватает.

– Тебе запасные шины нужны? Это несложно, тем более что деньги у тебя есть.

– Мне этих денег маловато будет, поэтому я хочу предложить шведам для их мотоциклов шины советские покупать, за твердую, понимаешь ли, валюту. С ходимостью километров так тысяч в двадцать – двадцать пять. И по цене не дороже Мишлена или Дэнлопа.

– Зачем?

– А затем, что производство каучука мы в конце концов отладим, у нас резины будет много и недорогой к тому же. А через шведов мы репутацию советским шинам уже создадим, и когда будем готовы и за рубеж шины поставлять, сразу очередь из буржуев выстроится. Очень, замечу, небедная такая очередь… нам что, лишняя валюта лишней будет?

– Ну да… ладно, побредили – и хватит, десять уже, тебе домой пора, да и мне, пожалуй, тоже. Машину для тебя вызвать?

– Спасибо, я но мотоцикле, если его еще не сперли – я его во двое поставила.

– У нас во дворе никто ничего спереть не может. Ладно, до свидания. Я пока тебя арестовывать не стану, обещанного сока подожду. А ты, если еще чего удумаешь, ко мне побредить заходи, я обычно после семи свободен и до девяти просто сижу тут отдыхаю…

Спускаясь по лестнице, Вера Андреевна вдруг подумала, что «в прошлой жизни» Куйбышев алкоголиком стал не от природной склонности и от безделья, а просто не придумав другого способа расслабиться после действительно напряженнейшей работы. А сейчас он вот уже третий раз с Верой общался будучи трезвым – так может, оно и к лучшему? То есть для него, и, возможно, для страны, к лучшему. А вот у самой Веры дела выглядели не самым радужным образом: она не просто так назвала себя недообученной первокурсницей. Она и была именно «недообученной»: экзамен по математике (письменный) она благополучно провалила…

В субботу Вера постаралась пересдать экзамен по математике, и старания ее увенчались «относительным успехом»: Сергей Павлович Фиников, принимавший у нее экзамен, в конце концов глубоко вздохнул и подвел итог данному мероприятию:

– Вера, вы, наверное, и сами понимаете… я хочу вам предложить следующее. Вы, насколько мне известно, снимаете жилье у Доры Васильевны, а она – математик довольно известный. Я вам сейчас поставлю оценку «удовлетворительно», а вы мне пообещайте, что у хозяйки своей вы за лето возьмете дополнительные уроки и все же предмет хоть как-то выучите. Если потребуются деньги за уроки эти платить, то мы со своей стороны в этом поможем, – (по поводу премии «за каучук Куйбышев Вере кому-либо рассказывать все же запретил), – если нужно будет, я сам с ней об уроках договорюсь.

– Пообещать-то мне несложно, вот только я через неделю из Москвы уезжаю, до конца лета уезжаю. Дело у меня появилось неотложное, так что лучше я вам пообещаю что сама заниматься буду. А если чего не пойму, то осенью наверстаю – преподаватели с кафедры мне же помогут?

– А что за дело? Отложить его никак нельзя? Речь же идет о том, сможете ли вы дальше учиться!

– Смогу учиться, а дело на самом деле неотложное. Мне начальство приказало, и начальство не университетское…

– Ну… ладно. Тогда так договоримся: вы ко мне снова придете в конце сентября и снова постараетесь этот экзамен все же сдать. И я уверен, что вы сделать это