Продолжая думать о Джулианне Адэр, которая ни тогда, ни сейчас ничего для меня не значила и которую мне, возможно, не суждено было больше увидеть, я смогла дойти до дома.

Я не пыталась убежать.

Я не сопротивлялась.

Я не царапалась и не впивалась в него ногтями.

Я не истекала кровью.

Я не кричала.

День 1341

Четверг, 21 марта 2019

На улице стояла удивительная для этого времени года жара — наступившая весна больше напоминала лето. В последние несколько дней вишневое дерево в саду Джейкоба покрылось цветами и сейчас выглядело как огромное облако из сахарной ваты. Я отправила фото Селесте и показала дерево Тому, который приехал сегодня утром.

— Через пару недель все цветы осыплются. Тротуар превратится в пушистый розовый ковер.

— Короткая жизнь, — задумчиво произнес Том. — Как и у нас.

— Да, но оно цветет каждый год. Воскресает.

Он еще пару секунд смотрел на дерево, а потом сказал:

— Нам следует уделять больше внимания собственной жизни.

— Ты какой-то странный, — заметила я и ушла в дом, оставив его у двери одного.

Я распахнула все окна, наполнив комнаты светом, искрящимися облаками пыли и далекими голосами играющих во дворах детей. Оставила открытой заднюю дверь, и мы с Томом придвинули кухонные стулья поближе к моему крошечному участку, который едва ли можно назвать садом. Но ограда вокруг была высокая, а небо голубое.

Я перевернула вверх дном большой цветочный горшок — получился столик. Сегодня мы решили не пить чай. Мы сошлись на том, что едим слишком мало фруктов, поэтому для разнообразия я приготовила смузи в новомодном блестящем блендере, который теперь украшал мою кухню.

— Чудесный день.

Я вытянула босые ноги и залюбовалась педикюром, который сделала себе накануне. Лак насыщенного бордового цвета — вечером он казался почти черным, а при ярком свете отливал кроваво-красным. Я была собой очень довольна.

Я подумывала предложить Тому снять обувь и носки, но не решилась. Мне кажется, он вряд ли будет чувствовать себя комфортно, расхаживая здесь босиком. Рядом с его кроссовками мои ноги выглядели крошечными. Я с наслаждением пошевелила пальцами.

Том несколько раз выразил восхищение, что я смогла выйти из дома и пройти по дорожке, но больше ничего не сказал, что было на него не похоже. Обычно он болтает без умолку.

— С тобой все нормально? — Я постаралась, чтобы голос звучал непринужденно.

— Все отлично, — ответил он, не глядя в мою сторону. Его глаза были устремлены куда-то вдаль.

— Я тебе не верю, — заявила я, думая о цветущей вишне.

Он вздохнул:

— Просто день такой.

— Паршивый.

Том кивнул:

— Ну да.

— Как тебе смузи? У меня в зубах постоянно застревают косточки малины, ужасно бесит. Вот она, ошибка новичка.

— Очень вкусно. То, что доктор прописал.

Некоторое время мы сидели в тишине. Я смотрела, как птица садится на забор, а потом снова взлетает. Интересно, где она была и куда летит? И вообще, каково это — иметь возможность лететь куда захочешь и когда захочешь? Быть настолько маленькой, чтобы сидеть на самой тонкой ветке и взирать оттуда на мир?

— Если бы тебе пришлось стать животным, кем бы ты стал?

Он рассмеялся:

— Интересные вы задаете вопросы, мисс Мередит Мэггс. Признаюсь, я об этом никогда не задумывался. Ну, к примеру, мне нравятся кошки.

Том кивнул в сторону Фреда, который лежал на бетонной плите рядом с задней дверью. Он определенно домосед, не рискует уходить далеко.

— Ты бы хотел быть котом?

Том рассматривал Фреда, моего лучшего четвероногого друга.

— Гм, не уверен. Может быть, обезьяной. Всегда мечтал быть ловким, как акробат. Качаться в джунглях на лианах в компании хвостатых приятелей — по-моему, отличная перспектива.

Я представила Тома, висящего вниз головой, и не смогла сдержать смех. И поскольку у меня был полный рот смузи, все тут же полетело на свитер.

— Черт. — Я огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь, чем вытереться. Кухонное полотенце висело на ручке духовки в другом конце кухни. — Ну что я за человек, а? Со мной только в приличное общество выходить!

Я быстро стянула свитер через голову.

И тут нам обоим стало не до смеха. Том не мог оторвать взгляд от моих рук — эту часть тела я никогда никому не показываю.

— Мередит…

— Не надо, Том. Не надо.

Я вскочила слишком резко, что вызвало цепочку мелких происшествий, из-за которых скрыться от него и от его потрясенных глаз стало еще труднее. Я опрокинула стул: одна ножка задела перевернутый горшок, и смузи Тома полетел на пол. Стакан разбился, Фред в испуге подпрыгнул, а я в слезах выбежала из кухни.

Пробыв в ванной около получаса, я услышала, как закрывается входная дверь. Интересно, сколько времени понадобилось Тому, чтобы понять, что я не собираюсь выходить.

Я выдохнула с облегчением.

Освещение у меня в ванной мягкое — не люблю яркий свет, — но не настолько, чтобы скрыть многочисленные серебристые шрамы, ровные и четкие, покрывающие всю внутреннюю сторону предплечий. Они служат фоном для более свежих ярко-красных линий. Настолько свежих, что это даже еще не шрамы. Настолько уродливых, что Том не в силах был отвести от них взгляда — так люди смотрят на раздавленных животных или разбившиеся на автостраде машины.

Я так и не сказала Тому, каким животным хотела бы стать. Я закрыла глаза и представила себя дельфином в безбрежном океане: вода струится по моему гладкому, без шрамов, телу, и я плыву вперед, все дальше и дальше… Я сняла с крючка на двери халат, просунула в него руки и затянула пояс потуже.

2015

Четыре утра. Меня одновременно знобило и бросало в жар, я бесконечно устала и была полна энергии. Люди — как правило, те, у кого есть дети, — иногда говорят, что их будто тянет в миллион разных сторон одновременно. У меня было именно такое ощущение.

Я лежала на кровати, полностью одетая, с тех самых пор, как вернулась от мамы. Не помнила, как запирала входную дверь. Возможно, я вскипятила чайник, но не помнила, чтобы пила чай. Я не перевела ей деньги, значит, днем следует ожидать гневного телефонного звонка.

Я чувствовала себя грязной. Потянула за юбку, ощутила скольжение ткани по голой коже. По голеням побежали мурашки. Мне хотелось сорвать с себя одежду, но она создавала некий защитный слой, от которого я не готова была избавиться.