class="v">Напоследок нас тянет домой.

Всё живущее – по-иному

Смерть встречает, не зная о том —

Пес идет умирать из дома —

Человек возвращается в дом.

Не с того ли я вижу всё чаще

Крест с рябиной, где к небу лицом,

В самой гуще кладбищенской чащи

Похоронены мать с отцом?

Туман

Уже опал последний лист.

И с той горы, что горбит спину,

Туман-иллюзионист,

Спустился медленно в долину.

И вот пополз во все края,

Укрыв молочною завесой

Шоссе, конюшни, тополя,

Аэропорт за дальним лесом.

Шагая к дому наугад

Под всё густеющею дымкой,

Я вижу, как бледнеет сад.

Как елка стала невидимкой.

Как все теряет плоть и вес,

Становится бесцветно, мглисто.

О Боже, даже дом исчез

По воле иллюзиониста!

Исчез, и не ищи – ведь зря!

Он был – и нет. Он канул в бездну,

Как горы и как тополя,

Как я когда-нибудь исчезну.

Вот даже самый ближний куст

Передо мной растаял сразу.

И мир, знакомый наизусть

Уж недоступен больше глазу.

Береза

У шоссе – за первым километром.

Где дорога круто рвется вниз,

Извиваясь под осенним ветром,

Исполняет дерево стриптиз.

Сбросив наземь все свои одежки —

Всё дотла, не сыщешь и листок.

Лишь остался на точеной ножке

Белый ослепительный чулок.

Как в тяжелом приступе психоза,

В голубом бензиновом дыму —

Пляшет обнаженная береза

У машин проезжих на виду.

Плавен выгиб тоненького стана,

Нежен веток дымчатый плюмаж;

Ей бы на холсте у Левитана

Украшать какой-нибудь пейзаж.

Или в русской выситься деревне,

Где растут поэты от сохи,

Где березы, стройные издревле,

Попадали в песни и стихи.

Я стою, как будто бы на тризне

У шоссе, где смрад и визг колес…

Горько мне, что не сложились жизни

Так как надо – даже у берез!

Влюбленные лошади

Глубокий дол, и словно пламя всполохи, —

Хвосты и гривы рыжие полощутся,

И нежно, наклонив нечесанные головы,

Стоят под ветром две влюбленных лошади.

Над ними небо – лучезарным куполом.

Полынный запах солнечного луга;

Ну, а они – так влюблены по-глупому.

Вот в этот мир цветущий и друг в друга.

А ветер дует, ковыли обшаривая,

И никого вокруг, их только двое —

Замкнутые в два дивных полушария:

Одно зеленое, другое голубое.

Замкнутые в два дивных полушария.

Осень в горах

Осень – вылитая из бронзы.

Солнце кажется гонгом лучистым,

И дубы, величавые бонзы,

Над ущельем стоят каменистым.

Тихо все, у песчаной запруды,

Спят рыбешки на каменном донце;

Валуны, ожиревшие Будды,

Животы согревают на солнце.

Облака над вершинами низко

Проползают всё мимо и мимо,

И как будто бы в храме буддийском

Аромат горьковатого дыма.

У океана

For Patricia Le Grande

Ветер дует и дует, – напорист и рьян,

Пальмы гнет и пылит у курортного скверика.

Как рубанком стругает с утра океан,

Вьются белые стружки у желтого берега.

Распирает под ветром опять паруса

И веселое солнце на запад катится.

Золотит берега, розовит небеса

И на каждой волне, расколовшись, дробится.

Вот в сверкающих брызгах волны поперек,

Под шального прибоя размерные залпы,

С оснеженной вершины скользит паренек

И тотчас же взлетает на новые Альпы.

И девчонка бежит по песку босиком,

А за нею собаки, – отчаянно лают,

Пахнет рыбой, смолою и мокрым песком

И три тысячи чаек кричат и летают.

То кидаются в небо, над пляжем паря,

То в прибой окунутся – высокий и хлесткий;

Белый парус до самой волны накреня,

Кто-то ловит ладонью слепящие блестки.

А девчонка бежит вдоль шипящей межи,

Мимо мокрых камней в голубой крутоверти.

И повсюду грохочет и буйствует жизнь, —

Жизнь чистейшего сплава, – без примеси смерти!

«Не зачерствей как пень с годами…»

Не зачерствей как пень с годами,

Окаменеть не торопись,

Опять вишневыми садами

В далекой памяти пройдись.

Мимо давно знакомой хаты

Перешагни за перелаз,

Где рыжий клен, как пес кудлатый.

Тебя облизывал не раз.

Где с детства были сердцу любы

Душистый стог и сеновал.

Где частокол, оскаля зубы,

Крапиву в зарослях жевал.

Пройди к ручью, где вечность не был.

Где в зной, чтобы набраться сил.

Ты, над водой склонившись, небо,

Хватая пригоршнями, пил.

Остановись у той же липы,

К земле колени приклони

И из ручья, как прежде, выпей,

Вновь неба русского хлебни.

Потом в густой траве укроясь,

Приляг и сквозь завесу трав

Смотри, как вытянется поезд,

Лиловым дымом степь застлав.

Как поравнявшись с лесом вскоре,

Переползет через поля,

И в небо – голубей, чем море —

Уйдет, как молодость твоя.

Уйдет, как жизнь, неповторимо!

Зови и плачь – не возвратишь!

Побед и поражений мимо —

В ночную синь, в ночную тишь.

Начало бури