— Я тоже, — согласилась Кейт. — Обхохочешься.

Мы сидели молча (только иногда смеялись), наблюдая, как рядовой Пайк застрял на верхушке телеграфного столба, а капитан Майнворинг предпринимает попытки его вызволить. Эту тишину нельзя было назвать неловкой, наоборот. Я чувствовал близость Кейт, как будто она сидела на кровати рядом со мной и рассеянно предлагала мне чипсы с сыром и луком из пакета, при этом еще и положив голову мне на плечо от счастья, что она занимается таким земным делом, как проведение субботнего вечера перед телевизором.

— Что там еще есть? — немного погодя спросила Кейт.

Пробежавшись по каналам, я нашел на БиБиСи2 документальный фильм о том, как высокотехничные воры крадут компьютерные микросхемы из компаний в Силиконовой долине, и сразу же им увлекся. Я сказал Кейт, чтобы она переключилась на БиБиСи2, и в течение последующей четверти часа мы узнали много нового о том, как мафия бесчинствует на рынке краденых компьютерных микросхем. В отличие от меня, Кейт эта программа почти не заинтересовала, но несмотря на то, что она сразу же захотела вернуться к «Папиной армии», она стала смотреть БиБиСи2 ради меня. Я был тронут. Потом (когда закончился фильм про микросхемы) мы переключились на Четвертый канал, потому что на АйТиВи начались новости, но никто из нас не счел новости развлечением, а именно развлечения нам и были нужны. Во время рекламы автомобилей мы с Кейт стали придумывать нелепые названия для машин на перегонки. Вот три лучших:

1. Нисан Ниппель.

2. Воксхол Простата.

3. Форд Охх!

Рекламная пауза закончилась, и женский голос за кадром сказал что-то вроде: «А теперь нечто совершенно иное». Пошли титры какой-то передачи, которую я никогда раньше не видел. Это явно было что-то модно-музыкально-стильно-молодежное, потому что на экране замелькала яркая графика, которая успела довести мои зрачки до изнеможения, пока вступительная мелодия не завершилась последней триумфальной нотой. Я так и не узнал, как она называется, потому что как раз тогда, когда я собирался переключиться на «Вечеринку Ноэль», я заметил на экране нечто, что мгновенно обратило в руины все мое умиротворение.

— Дейв Блумфильд!

— Кто? — переспросила Кейт.

— Самый отъявленный зазнайка во вселенной.

Дейв Блумфильд, он же «самый отъявленный зазнайка во вселенной», объяснил я, учился со мной в университете на одном курсе. Он был высокого роста, наполовину испанец и на четверть ирокез (ходили слухи), с карими глазами и мягкими иссиня-черными волосами, благодаря которым он походил на какого-то щеголя времен короля Эдуарда. Он часто сидел в столовой на верхнем этаже, читая «Гардиан» от корки до корки — верный знак будущего зазнайки, — попивая черный кофе и куря «Кэмел» без фильтра. Женская половина факультета (включая преподавателей) ловила каждое его слово. Женщины вообще были без ума от него настолько, что он даже заполучил (и бросил!) Анетт Франсис — самое прекрасное создание на курсе. А это была такая надменная девушка, что, когда я однажды собрал всю свою смелость и спросил у нее, который час, она просто отказалась со мной разговаривать. И что самое ужасное — он окончил университет с отличием. Кейт не могла взять в толк, почему, увидев бывшего однокурсника на вершине славы, представляющим свою новую телепрограмму, я настолько вышел из себя. Я попробовал объяснить.

— Дело в том, что некоторым все дается слишком легко, — бушевал я. — И пока нам, простым смертным, приходится трудиться в поте лица, им все подают на блюдечке.

Я удивился горечи собственных слов — ведь я никогда не таил намерений стать телеведущим. В Дейве Блумфильде мне не нравилось то, что он представлял собой комплекс тех качеств, которые я ненавидел в преуспевших людях: он был красив, умен, остроумен и, что хуже всего, уверенно стремился к своей цели. У Дейва Блумфильда было все, чего не было у меня. Дейв Блумфильд был анти-я.

Я объяснил это Кейт:

— Это как материя и антиматерия. Если мы с Дейвом когда-нибудь снова встретимся, мы взорвемся, и вокруг нас погибнут тысячи.

Кейт рассмеялась.

— Ты себя слишком принижаешь. Ты же знаешь, что ты можешь добиться всего, если действительно захочешь. — Она помолчала, задумавшись. — Чего ты хочешь, Вилл? Чего ты хочешь добиться в жизни?

Я лег на кровать и укрыл ноги одеялом. Я уже так давно не задумывался всерьез на эту тему, что ответ явился вовсе не так скоро, как мне бы хотелось.

— Я бы хотел снимать фильмы, — сказал я не слишком уверенно. При этом я со стыдом подумал, как мало сделал, чтобы продвинуться в этом направлении. Как-то я заполнил заявление в магистратуру по кинопроизводству Шеффилдского университета, но так его и не отправил. Оно все еще лежало в ящике моего стола в Ноттингеме.

— Правда? — воскликнула Кейт. — Но это же замечательно. Почему ты этим не занимаешься?

— Ну, видишь ли, все не так просто, — начал я. — Необходимы деньги, и надо быть знакомым с нужными людьми. Там, в кинобизнесе, все только для своих, а у меня мама работает в доме престарелых, а отец занимается… даже не знаю, чем занимаются в этом совете. Словом, мне не верится, чтобы кто-то из них мог открыть для меня двери «Парамаунт»[65].

— А если писать сценарии, — предложила Кейт. — Для этого не требуется технического оснащения, и ты можешь заниматься этим в свободное время. Друг моего брата работает в «Коронейшн Стрит»[66], а его отец — хозяин какой-то забегаловки.

Это меня не воодушевило.

— У меня достаточно проблем с преподаванием, так что свободного времени мне не хватает ни на что, кроме жалоб, — сказал я, вылез из постели и улегся поудобнее на ковре. — Ты когда-нибудь пробовала проверить подряд тридцать стихотворений о снежинках? Поверь мне, если бы тебе довелось пережить такое, ты бы вместе со мной молилась о скорейшем наступлении глобального потепления.

Я задумался — похожа ли моя отговорка на уважительную причину?

— Это уважительная причина.

Я не обратил внимание на ее замечание.

— А ты? Чем ты хотела бы заниматься?

Глубоко вздохнув, она рассказала мне, что всю жизнь хотела быть медсестрой. Это одна из причин (помимо ее бывшего), по которой она бросила университет. Она поняла, что то, чему ее там учат, — бесполезно, а ей хотелось приносить пользу людям. Через полгода у нее начнутся занятия в колледже для медсестер при брайтонской больнице, вот почему она пока работает за прилавком в парфюмерном отделе «Бутс».

Чем больше она говорила, тем больше я восхищался ее горячим стремлением вести плодотворную жизнь. Я так ей и сказал. Думаю, она покраснела, хотя по телефону трудно определить наверняка.

— Можно я тебя о чем-то спрошу? — попросила Кейт.

— Да, конечно.