Наконец он добрался до полупустого причала и пошел по нему. Остановившись у края насыпи, он с опаской смотрел на вздувшуюся реку. Хотя и редкие, но все же были известны случаи, когда крокодилы утаскивали в реку зазевавшихся прохожих. По мнению Асурала, немало пьяниц, упавших в реку, угодило в пасть Крокодилов, поэтому крокодилы почувствовали вкус человеческой плоти. Амеротк дождался, пока его заметили с одномачтового судна, которое выполняло роль парома, плавая вверх и вниз по Нилу.

Амеротк не без труда поднялся на палубу. С него взяли плату. Команда к нему не приглядывалась. Болтая между собой, они вели судно через реку и по указаниям Амеротка держали курс к маленькому причалу на краю Города мертвых. Амеротк пристально смотрел на представший перед ним «муравейник» из улочек, домов, лавок и палаток, а над всем этим возвышался скалистый выступ, окрашенный закатными лучами в красноватый цвет. Это был пик запада, посвященный богине-змее Меретсегер, любительнице тишины. Амеротку на память пришло предостережение, связанное с долиной, над которой, как угрюмый человек, высилась эта скала: «Остерегайтесь богини западного пика, разящей мгновенно и без предупреждения!»

Амеротк решил вытеснить из головы эти мрачные мысли и постарался представить, чем в это время занималась Норфрет и сыновья. Он настолько погрузился в свои размышления, что паромщики сочли его спящим, и один из них даже потряс его за колено, когда паром со стуком соприкоснулся с деревянной стенкой причала. Амеротк поблагодарил перевозчиков и сошел на берег. Он направился по извилистой дороге, которая шла через весь город. Он задержался перед огромной статуей, местом поклонения Осирису, главнейшему здесь богу мертвых, пред которым должны предстать все. Амеротк нередко бывал в Городе мертвых, навещая усыпальницу родителей или усыпальницы гробницы других родственников, и неизменно такие посещения вызывали ощущение смутного страха. На многочисленных, тесно застроенных улицах размещались мастерские бальзамировщиков, гробовщиков, художников, столяров, изготавливающих все необходимое для захоронений. Сквозь раскрытые двери Амеротку были видны золоченые и расписанные гробы, прислоненные к стене. Это были комнаты, где мастера предлагали покупателям свой товар на выбор. Некоторые торговцы предоставляли покупателям возможность взять домой изготовленные в уменьшенном размере «футляры» для мумий, чтобы лучше их рассмотреть.

Рядом располагались палатки и мастерски бальзамировщиков, где тела умерших готовили к захоронению. Воздух был пропитан резким запахом натра, едкой соли, в которой тела выдерживались перед тем, как к своей работе приступали бальзамировщики. К этому запаху прибавлялись и другие: дух извлеченных через ноздри внутренностей; а также аромат пальмового вина, толченых благовоний, мирры и кассии, которыми заполняли тело после того, как оно было освобождено от внутренностей и очищено. Большинство работ могли позволить только богатые люди. Тела бедных просто подвешивались на крюках. Амеротку случилось мельком увидеть несколько. Начавшие чернеть, они висели, дожидаясь, пока их отправят в чаны с едкой солью, а после выдадут скорбящим родственникам.

За мастерскими находились ячеистые гробницы, вырубленные в известняке. Амеротк остановился, пропуская похоронную процессию. Возглавлял ее жрец, обращавшийся с молитвой к Осирису. За ним слуги несли в алебастровых кувшинах еду и масло, а также длинные деревянные сундуки с разными личными вещами, оружием и одеждами, принадлежавшими покойному. В центре процессии два человека тащили крытые салазки с канопами – сосудами, где хранились забальзамированные внутренности, удаленные из трупа. Шедший позади жрец – причетник торжественно затянул нараспев: «Мы предстаем пред тобой, о владыка запада, великий бог Осирис. Этот человек не совершал дурного. Уста его не произносили лжи. Да будет воля твоя, чтобы он стал одним из тех избранных, что следуют за тобой. Привет тебе, о божественный отец Осирис! О владыка дыхания! О повелитель чертогов вечности! Да пребудет при них душа этого человека!» Слова эти были подхвачены другими жрецами, сопровождавшими покрытый замысловатой резьбой футляр с мумией, установленный на повозке под балдахином. Следом шли родные и друзья, а также наемные плакальщицы, которые, дружно рыдая, усердно рвали на себе волосы и били себя в грудь, успевая обильно посыпать свои волосы и одежду пылью. Как видно, их усердие соответствовало полученным ими деньгам.

Наконец дорога освободилась, и Амеротк уже собрался продолжить путь, как вдруг, к немалому своему удивлению, увидел лекаря Пия, который торопливо покидал один из домов. На плече его сидела ручная маленькая обезьянка, какие часто жили в богатых домах, где их любили и баловали. Лекарь шел быстрой походкой и старался держаться в тени. Амеротк гадал, что могло привести этого человека в некрополь. Амеротк двинулся дальше, и тут столкнулся с кем-то. Он отступил на шаг и узнал бальзамировщика, заступившегося за своего родича на одном из недавних заседаний суда. Смущенный, он стоял, потупив голову, И бормотал извинения.

– Здравия и благ! – приветствовал его Амеротк. – Здравия и благ и вам также, господин Амеротк. – Что привело вас сюда, в Город Mepтвых?

– Судьи и их семьи попадают сюда рано или поздно, – ответил Амеротк.

– Где они похоронены? – спросил бальзамировщик.

Амеротк указал на дальний край города.

– Я могу вас проводить. Вам лучше не ходить одному по этим местам.

Амеротк посмотрел в раскрытую дверь мастерской. Бальзамировщики занимались своим делом, и тела их, прикрытые одними набедренными повязками, блестели от пота. Он слышал стук молотка, надрывные причитания плакальщиц, а едкие запахи настойчиво лезли в рот и нос. Амеротк в первый раз оказался в этом месте один. Обычно его сопровождала семья, слуги, охрана или должностные лица.

– Будьте осторожны, – посоветовал бальзамировщик.

– Буду, – резко бросил Амеротк.

Он хотел пройти, но бальзамировщик остался на месте, загораживая дорогу. Когда же он увидел, что Амеротк взялся за меч, он поднял руку, призывая к спокойствию.

– Я благодарю вас, судья, за снисхождение к моему родичу.

– Да, это было очень большое снисхождение, отметил Амеротк. – Твой родич совершил кощунство.

– Я не перестаю молиться за вас, господин Амеротк.

– Тогда помолись за меня и сейчас, – попросил судья, похлопав бальзамировщика по голому плечу, и ушел.

Город мертвых остался позади, и теперь Амеротк торопливо шагал по пыльной тропе, по обеим сторонам которой тянулась жесткая зеленая кайма утесника. Звуки и запахи города постепенно слабели, уступая место жаркому, насыщенному песком дыханию пустыни. Он обогнул скалистый выступ, следуя по узкой тропе, что змеилась вдоль высохшего речного русла и вела в Долину царей. По обеим сторонам тропы высились утесы, и, освещенные последними лучами закатного солнца, они выглядели мрачно и, казалось, таили угрозу. Услышав шорох, Амеротк остановился. Немного выше на склоне утеса он заметил узел тряпья и слабое движение. Сжимая меч, Амеротк поднялся по осыпающемуся склону. Перед ним на земле лежала старуха. Пожелтевшее, иссеченное морщинами лицо обрамляли редкие грязные пряди седых волос. Амеротк услышал предсмертные хрипы и заглянул в помутневшие глаза. Он слегка потряс ее и увидел, как в ответ затрепетали веки и слабо шевельнулась рука, покрытая сеткой морщин, словно женщина пыталась загородиться от солнца. Амеротк на руках перенес в тень почти невесомое тело и усадил женщину у скалистого выступа. Губы старухи задвигались, но Амеротк не мог разобрать ее невнятное бормотание. Он понял, в чем дело. Старую женщину принесли сюда, в пустыню, умирать родственники, которым бедность не давала возможности прокормить еще один рот, ставший бесполезным из-за старости.