Этилия уже получила «всего, много и сразу», теперь она «Этилия 20 % с 57 % в энергии», и носится сейчас по полосе препятствий с новым посохом, поправленным мной до параметров «Простая 1,5 % с 30 % в энергии» и новом шлеме, привыкает.

Пози меня утром удивил ещё раз — он выразил благодарность за вчерашний урок и стеснительно попросил рассказать сегодня ещё что-нибудь. Затем он удалился к ручью думать и создавать камни, наука — вдохновляющая и очень заразная штука — бойся, новый мир!

Ну а я, оставшись в одиночестве, уселась в позу лотоса, как смогла «очистила сознание» от всех мыслей, и ментально потянулась к миру, захотела ощутить его, прикоснуться к его сути, понять его. Не скажу, что медитации моя сильная сторона, вон Жабодаву пять лет понадобилось, чтоб достучаться до чугунной Василисы, но, со временем, что-то у меня всё же получилось.

Я ощутила сознание мира, хотя нет, всего краешек его — от полного контакта я бы копыта откинула, окончательно и бесповоротно. Ощущение понимания приходило постепенно, плавно и без рывков, как в тягучей песне. Я захотела узнать свой предел, что я могу вообразить, а главное, создать, не навредив себе и миру. — «Да всё, что угодно» — проявилось у меня в голове, — «но за всё будет взята плата, так как у всего есть цена». Её берёт себе мир — он развивается, поощряя развитие воображения сущностей и стимулируя создание всего всеми. Боль — это защитный механизм — миру не нужны жертвы, ему интересно новое, неизведанное.

Я выразила благодарность за разъяснения и подумала про местный свет — из чего он состоит? Пришло понимание, что я — маленькая дурочка, потому то и задаю подобные вопросы. Я не обиделась, а представила солнечный свет — что это энергия и частица одновременно, и его, наравне с растворенными в почве минералами, используют простейшие сущности для роста и развития. — «Нет, тут свет — это просто, когда светло — энергии в нём очень мало. Минералы и микроэлементы в почве есть». Объяснение меня полностью устроило, я выразила очередную благодарность миру.

Ещё мне показалось очень важным узнать какую плату забирает мир за создание чего-то силой воображения. Осознание ответа сильно озадачило меня, хотя и было очевидным, если подумать в правильном направлении. То, что я называю «мир» — это сознание, возникшее в океане энергии, оно невообразимо огромное и ужасно инертное, потому океан отдаёт частички себя сущностям, но забирает у них, в процессе создания воображённого, часть уже их энергии, обогащённой эмоциями и чувствами творящего. Также ему интересно всё новое, доселе неизвестное — потому за создание законченного, готового к использованию, чего-то нового, океан с довеском возвращает потраченную энергию, при этом, наполняя её эмоциями радости.

Сколько продолжалось наше общение я, из этого состояния, сказать не могла, но появилось чёткое понимание, что надо завязывать, я ещё не готова, а миру не хочется меня терять — я интересная и полезная. Вдруг, моментально и сразу, разболелась голова и я, как наяву, увидела, что ещё чуть и она просто лопнет, разлетится на множество глупеньких частей. Охнув и завалившись на спину, я вывалилась из медитации — подбородок и грудь были густо измазаны кровью, обильно вытекающей у меня из носа. Парамон и Этилия довольно быстро, но всё ещё малость коряво, бежали ко мне от зоны полосы препятствий, а Клавдия уже стояла надо мной с мокрым кухонным полотенцем:

— Что в этот раз сподвигло тебя на самоубийство, — зло бросила она мне, — может нам перестать оставлять тебя без присмотра пока не повзрослеешь?

— М-м-м, — красноречие, сегодня, наше всё — а мычать вообще оказалось крайне больно, — у-у-у, — это я за голову руками схватилась — уши, кстати, тоже оказались в крови. Свернулась на боку в рогалик, подтянув колени к подбородку, в больную голову пришла здравая мысль — «полежу-ка я пока так, молча и бездумно, вдруг выживу».

Но нет, команда «Да она щас помрёт, надо срочно что-то делать» с этим была категорически не согласна — Этилия нашла в рюкзаке аптечку, а в ней «Кетанов» и «Цитрамон», закинула в чай сразу по две их таблетки и влила мне в рот, рассудив, что если не помру, то сама себя от последствий вылечу. Через десять положенных минут боль постепенно стала уходить из головы, соображать вновь оказалось возможным.

Вызвав в памяти свой эталонный образ, я, вот прям очень сильно, пожелала, чтобы моё разбитое тело немедленно превратилось в этот пышущий здоровьем и энергией организм. Я ощутила, как внутри тела прошла волна, прекращая боль, убирая разорванные сосуды и капилляры, возвращая тело к принятому мной эталону. Как же хорошо, Господи, прям жить хочется! Очистив кровь с комбеза, я взяла мыло и пошла умываться, так показалось правильнее, ибо очистить «магией» кровь с лица и шеи это одно, а вот почувствовать себя чистой посредством гигиенической процедуры — это другое, привыкли люди к воде, что уж тут.

Оказалось, что я просидела в медитации целых полтора часа, да уж, а вроде и не пообщались толком — поздоровались и два вопроса — очень уж неспешное «я» у океана энергии. Сила и энергия в организме присутствовали, но бегать и прыгать не хотелось, а моя троица, «ваще ни в какую», уходить сейчас от меня не хотела. Так что, на скорую руку рассказав им о произошедшем, я поставила их в классический равносторонний треугольник, вручила щиты и наказала тренировать «Притяжение» и «Темп», применяя первое в формате «каждый сам за себя» внезапно и хаотично.

Сама занялась базой: очистила от всех камней нашу площадку, воплотила в реальность пять палаток два на два метра в основании и два метра в высшей точке купола, с мягким дном, подобием матрацев и подушек, очень удобных, между прочим. Оставила, уже привычную нам, окантовку костра, но создала новую зону готовки и приёма пищи, с защитой от возможных, пока не виданных тут, осадков. Чтобы не обижать Пози, сделала настил и общий низкий стол на четверых — с двух сторон подушки из «поддоспешной» ткани для сидения по-турецки, с разных сторон стола зоны питания для Пози и Жабодава — хотя последний её явно проигнорирует, но для порядка пусть будет. Сделала каменные дорожки от обжитой зоны к ручью и туалету, подумала и сделала каменным наш берег ручья.

В искусственном освещении палатки не нуждались, смены дня и ночи были идеально распланированы под, необходимый человеку, восьмичасовой сон, а вся наша