litbaza книги онлайнИсторическая прозаТри возраста Окини-сан - Валентин Пикуль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 117
Перейти на страницу:

* * *

Летом Гога вернулся из кадетского плавания вокруг Европы, переполненный впечатлениями, и Коковцев подарил ему велосипед. Первенец вырастай общительным, разудалым, пригожим, однажды за столом — при матери! — он уже осмелился допустить «гафф» по отношению к женщинам, за что папа-минер, имея характер взрывчатый, тут же залепил ему полновесную затрещину.

Это никак не испортило их отношений. Готовясь к экзамену по истории флотов мира, Гога просил отца подсказать яркий пример доблести и мужества. Коковцев охотно поведал сыну о подвиге французского капитана Дюпти-Туара:

— Англичане разбили его «Топпаш», разрушив мачты и пушки, а сам Дюпти-Туар превратился в обрубок человека. Ядрами ему оторвало сначала одну ногу, потом вторую, затем и руку. Матросы бросили туловище в кадку с пшеничными отрубями, которые сразу намокли от крови. Но благородный Дюпти-Туар продолжал управлять боем, и последние его слова были: «Взорвать этот чертов кузов, но не сдаваться!» Он заслужил похвалу Нельсона, сказавшего: «Этот француз дрался, как бешеная собака, и дрался бы дальше, если бы мы не свалили его в яму». А ты, — заключил Коковцев рассказ, — должен помнить свято: русский флот никогда не опозорил славного андреевского стяга.

— Я помню, — ответил сын. — «Погибаю, но не сдаюсь!»

Вечером Коковцев с женою решили навестить Эйле ров на Английской набережной. В коляске жена спро сила:

— Владя, ты чем-то озабочен, а чем?

— Я устал. Каждая война приносит новые заботы…

Он не притворялся: любой военный конфликт, возникни он хоть на задворках мира, всегда привлекает обостренное внимание специалистов. Сейчас завершилась война Соединенных Штатов и Испании -война двух флотов. Американцы в двух сражениях уничтожили морское могущество Испании, лишив испанских королей их последних колониальных «кормушек» — Кубы и Филиппинских островов. В результате Испания была вычеркнута из списка великих морских держав, а Штаты, к удивлению многих, сразу превратились в великую морскую державу…

Эйлеры ждали их на балконе, Леня крикнул:

— Наконец-то! Как мы рады вас видеть!..

Родители Эйлера переселились в прусские поместья близ Тильзита, Леня остался хозяином в обширной, старомодной квартире. По-русски троекратно облобызал он друга юности, подтолкнув к нему смущенную Ивону, которая сразу поразила Коковцева громадными лучезарными глазами. Леня расшаркался перед Ольгой Викторовной, а Коковцев сказал, что чиниться не надо:

— К чему? Мы же старые друзья. Будем проще… Дамы прошли в туалетную, чтобы присмотреться одна к другой, заодно поправить прически, а толстенький Эйлер (уже с брюшком) ретиво хлопотал у роскошно накрытого стола:

— Прислугу я отпустил, чтобы не мешала. Вовочка, знай, что я вернулся из Европы богатым человеком… Ей-ей!

— А не думал остаться в Европе?

— Как можно? Россия — моя отчизна, и, накопив опыта на верфях Европы, я обязан передать его в русскую копилку… Отвечай сразу: что ты собираешься пить?

Коковцев впал в дурашливое настроение:

— Плавсостав флота имперского хлещет все, кроме олифы и керосина. Впрочем, если уж ты взялся за бордо, так не открывай его с таким трепетом, будто это кора бельные кингстоны.

Эйлер от души хохотал, радуясь встрече:

— О, не дай Бог нам касаться кингстонов…

В гостиной растворили окна, теплый ветер с Невы раздувал кисейные занавески, издалека слышалась музыка… Жизнь была чертовски хороша! Владимир Васильевич провозгласил первый тост за прекрасных дам. Эйлер думал не о дамах — его интересовало, каков был процент попаданий у американцев.

— Я не знаю, как при Кавите на Филиппинах, но в сражении у Сант-Яго на Кубе янки имели полтора процента.

— А испанцы?

— Ни одного попадания с их стороны не зафиксировано.

— Не может быть. Ты шутишь, Вова!

— Сущая правда. Испанский адмирал Сервера (мне очень жаль этого человека!) велел подать командам перед боем вино. За эти бутылки с вином испанцы жестоко и поплатились…

Ивона говорила по-русски ужасно, коверкая слова до безобразия, но все же говорила. Коковцев перешел на французский.

— Как вам нравится наша сумбурная русская жизнь?

— Все хорошо, кроме блинов, — отвечала женщина. — Не могу привыкнуть еще к соленым огурцам и к паюсной икре.

Эйлер, быстро охмелев, рисовал на салфетке схему трюмных систем, развивая свои теории, он ссылался на авторитет Макарова.

— Ленечка, — отвечал Коковцев, — ты стараешься научно обосновать причины, по которым мне придется тонуть. Но когда я стану булькать пузырями, мне, поверь, будет уже не до того, чтобы думать — научно я погибаю или безграмотно.

— Невежа, ты ничего не понял! — возражал Эйлер. — Если не веришь мне, спроси парголовского соседа, Степана Осипыча Макарова… Кстати, известно ли тебе, что Макаров не только флотоводец — он автор и фантастического романа!

— Впервые слышу.

— А ты почитай. В своем романе Макаров высказал, по сути дела, гениальное пророчество о будущей войне на море… Это так страшно, Вовочка, это так ужасно!

Ивона сказала мужу, чтобы он доппель-кюммель больше не пил.

— Нет, я выпью! — разбушевался Леня, хмельной…

Коковцев совершил быструю «рокировку» среди бутылок.

— Леня, — сказал он, — почтим отсутствие доппель— кюммеля минутой молчания. Ты меня уже очаровал волшебными тайнами трюмов, а твоя жена очаровала меня своей бесподобною красотой и грацией. Я хотел бы сказать…

— Нам пора домой, — строго произнесла Ольга.

— Так уж сразу?

— У нас дети, — еще строже отвечала она.

Спорить было нельзя. В прихожей Леня с пьяным упрямством настаивал, чтобы Коковцев расцеловал Ивону, как свою жену, без стеснения. Ольга Викторовна истерзала свои перчатки. Садясь в коляску, Владимир Васильевич сказал ей:

— Леня такой милый и забавный, правда?

— Но ты, кажется, приехал сюда не ради Лени… Я ведь видела, как ты впивался в эту француженку!

— О чем говоришь, Оля? Я не понимаю тебя.

— Зато я все хорошо понимаю… Ладно. Оставим этот дурацкий разговор. Думаю, нам не следует бывать у Эйлеров и по иным причинам. У нас давно сложилось свое общество, а Леон Эгбертович воспитан иначе, нежели люди нашего круга.

— Прости! Леня не просто Эйлер, он фон Эйлер, и, поверь, что вести себя он умеет лучше нас с тобою. Он не виноват, что я затопил его трюмы крепкой брыкаловкой.

— Владя, что за выражение! — возмутилась Ольга.

— Отличное! Брыкаловкой зовут на флоте коньяк…

Ольга Викторовна жестоко высмеяла Ивону, карикатурно представив ее платье. И вдруг стала жалеть Леню Эйлера:

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 117
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?