Она прерывисто застонала и вдруг повалила его спиной на кровать. Он и опомниться не успел, как она его оседлала. Задравшиеся юбки собрались облаком вокруг ее бедер, явив его жадному взору белую гладкую кожу над прозрачной тканью чулок. Это резкое движение и ее решительный взгляд ошеломили Гейбриела. Сейчас с разметавшимися по плечам волосами и спущенным лифом, из-под которого выглядывали спелые груди, она так же мало напоминала чопорную светскую скромницу, как языческая богиня — девственницу-весталку.

Эта удивительная женщина сводила его с ума своей полной непредсказуемостью!

— Ты просил, чтобы я занялась с тобой любовью, — сказала она грудным голосом и вновь погладила его по груди. Но когда ее пальцы добрались до пояса брюк, она замерла и взглянула на него из-под опущенных ресниц. — У тебя было много женщин. Они знали, как доставить тебе удовольствие. Научи меня, что надо сделать, чтобы тебе было приятно.

— Милая, мне приятно все, что ты делаешь. Девушка ответила улыбкой, которая сама по себе была наградой. Но когда она нагнулась вперед и обхватила пальцами его твердый жезл, вздувшийся под брюками, Гейбриел понял, что умирает, и это путь на небеса. Он выгибал бедра, издавал нечленораздельные звуки и сжимал в кулаках простыню, пока она осторожно гладила и нежно сжимала его пенис.

— Ну, теперь ты мне веришь?

Гейбриел был так поглощен собственными ощущениями и сосредоточен на ее дразнящих прикосновениях, что не сразу понял, о чем она спрашивает. Но как только смысл ее слов дошел до его сознания, он разом отрезвел. Прозрение было жестоким. Как он мог забыть, что все это только притворство?

Он схватил руку девушки, прервав ее ласки, и процедил сквозь зубы:

— Мора, я не знаю, в какие игры ты со мной играешь, и ради чего все это затеяла, но боюсь, что дело зашло слишком далеко. Подумай об этом, прежде чем продолжать. Потом будет поздно.

Их взгляды встретились, и они долго неотрывно смотрели друг на друга, не в силах оторваться… Затем, побледнев, Мора вдруг сдавленно вскрикнула, вырвала руку и слезла с Гейбриела.

— Пожалуйста, отвернись.

— Мора…

— Прошу тебя! — взмолилась она со слезами в голосе.

Потрясенный, Гейбриел подчинился. Он слышал за спиной шуршание ткани — она приводила в порядок свою одежду. Потом стало тихо. А еще через мгновение хлопнула дверь. Проклятие!

Вскочив на ноги, Гейбриел в несколько размашистых шагов пересек комнату и распахнул дверь. Но когда он высунул голову в коридор, Моры уже не было.

Сердито выругавшись, он запустил пальцы в волосы и вернулся в комнату. Не надо было поворачиваться к ней спиной! Теперь он никогда не узнает, что она здесь делала. К тому же она уже второй раз оставляет его возбужденным и неудовлетворенным. Впору позавидовать евнухам!

Гейбриел стоял, погруженный в мрачные мысли, и вдруг заметил, что его сюртук валяется на полу у дверей. «Странно, — подумал он, рассеянно поднимая одежду. Он отлично помнил, что Мора сняла с него сюртук и положила на кровать. — Каким же образом он вдруг оказался на ковре? Минуточку…» Пронзенный внезапной догадкой, граф сунул руку в карман сюртука и понял, что не ошибся. Пусто! Проклятие, за каким чертом ей понадобилась долговая расписка Каннингтона?

Вчера в опере во время антракта мы с Филиппом каким-то образом разлучились в толчее. Я увидела его в фойе — он болтал с группой джентльменов. Подойдя ближе, я услышала, как один из них сказал про меня какую-то гадость. Я ждала, что Филипп, как раньше, тут же начнет меня защищать, но он не сказал ни слова. В этот момент я поняла, что значит разбитое сердце.

Из дневника Элис Маршан 24 марта 1810 года

Почерк был совсем другим. Не веря своим глазам, Мора потрясенно смотрела на долговую расписку. Как же так? Неужели она опять ошиблась? Разница была настолько очевидной, что даже не понадобилось доставать письмо для сравнения. Значит, не Каннингтон писал ее маме письма с угрозами.

Слезы мешали смотреть — слова расплывались и дрожали. Итак, рухнула последняя надежда. Скомкав бумагу и руке, девушка без сил опустилась на кровать. Она была совершенно потеряна. Уверенная в том, что убийца леди Олбрайт — один из троих мужчин ее списка, она даже не рассматривала другие варианты. Что ж, теперь остается только ждать. Может, Вайолет сумеет добыть какую-нибудь информацию о других подозреваемых, расспросив своих знакомых в театре. Если нет, тогда — тупик.

Мора быстро смахнула катившуюся по щеке слезинку. За последние недели ей столько пришлось пережить, что это разочарование стало последней каплей в чаше ее терпения. Она мечтала вложить в руки отца мамин дневник и сообщить ему имя таинственного злодея, виновного в ее смерти. Но теперь, похоже, этому не бывать.

Из гардеробной, соединявшей ее комнату с комнатой леди Оливии, внезапно донесся шум. Значит, тетя проснулась и скоро будет ее искать. Мора не желала выслушивать нотации и объяснять, почему у нее заплаканное лицо, поэтому решила быстро улизнуть. Возможно, если она ненадолго выйдет из дома, погуляет на свежем воздухе и проветрит голову, то вечером на балу в окружении чопорных аристократов будет чувствовать себя уверенней.

Девушка еще раз взглянула на долговую расписку, которую по-прежнему держала в руке. Она так сильно сжимала бумагу, что даже порвала уголок. Рано или поздно ей придется каким-то образом вернуть ее Хоксли, но только не сейчас. Мысль об этом вызывала панику. Не дай Бог опять с ним столкнуться! Особенно после того, что она сделала.

Щеки ее вспыхнули при воспоминании о собственном поведении. О Боже, она так успешно играла роль соблазнительницы, что почти вжилась в образ! Управлять актом любви оказалось безумно приятно. Она открыла в себе талант распутницы, о котором даже не подозревала раньше. Блестящие зеленые глаза графа побуждали ее продолжать ласки, и она с охотой исследовала его стройное тело, распластанное перед ней на кровати — любовалась совершенной мужской фигурой, пробовала на ощупь гладкую кожу, прикрывающую мощные мускулы.

Он ее хотел — это бесспорно. Она сама видела доказательство. Чувствовала горячий твердый жезл, вздувшийся под брюками. На прекрасном лице Гейбриела отражалось яростное страстное желание, и она гладила его пульсирующий орган, желая подарить ему такое же обжигающее удовольствие, какое он доставил ей той ночью в карете.

Хорошо, что он, в конце концов, ее прервал. Если бы он молчал и дальше, трудно сказать, чем бы все это закончилось. Ведь она могла… могла…

Нет, не думать об этом! Надо быстрее уходить, а не то придет тетя и задаст ей жару.

Разгладив мятую расписку, она сунула ее в мамин дневник, к письмам, затем убрала дневник в свой дорожный саквояж и поспешила из комнаты.

Солнце наконец-то выглянуло из-за туч, и молодежь играла в крокет на южной лужайке. Их смех носился по ветру. За игрой наблюдали несколько дам, в том числе и герцогиня. Женщины расположились на каменной террасе, выходившей в сад, и Мора тут же отбросила идею прогуляться среди цветов. Вместо этого она побрела вниз по склону с северной стороны дома. Длинная извилистая тропинка петляла мимо каретного сарая и конюшен, вела через небольшой лесок и заканчивалась у озера, ограничивавшего имение Мейтлендов.