Закрыв за Виктором дверь, лейтенант уставился на него и требовательно спросил:

– Ну, что на этот раз? Только учти, ничего незаконного я делать не буду! Мне мое место дорого! А то вон прошлый раз я чуть с тобой не залетел! Когда ты просил своего стукача в камеру подсадить! А он оказался совсем без бумаг! А тут проверка! Вот шума то было!

– Нет, ничего не законного нет. Просто маленькое одолжение сделать хочу попросить!

– Какое еще одолжение?

– Понимаешь, у меня опознание одного жулика срочное. А жулик не простой. Он в убийстве ментов подозревается. Вот и мне подсадные нужны.

Остапенко недоверчиво посмотрел ан Полякова:

– А причем тут мы? Вы же обычно на улице подставных берете? Или на крайняк своих заряжаете? Мы-то причем?

– Так-то оно Серега так, но на это раз я не могу. Вернее, нет у меня возможности. А тут время поджимает. Это жулик с адвокатом. И если его через час не выпустить он в прокуратуру телегу напишет! Вот в чем дело!

– Блин. Витя, ты меня уже пугаешь! Я же сказал – мы, подставных, не даем! Да и там тебе легче найти! Возраст то, какой? У меня вон все в основном молодые сидят!

– Да в том-то и дело, что именно вы и можете помочь. Мне оперки наши сказали.

– Что еще они тебе наплели?

– Дело в том, что жулик этот азербайджанец по национальности! Кавказец… чурка мать его! Вот в чем!

– Ну и? – Остапенко не понимал, к чему клонит Поляков.

– Так у вас говорят, есть один азер. Есть. И, по возрасту подходит. Говорят, к вам, его вчера привезли!

Остапенко, замахал руками, словно отбиваясь от мух:

– Ой, нет, нет! Нет, и не и проси! И думать забудь! Я азера тебе не дам! Не дам! Я уже стреляный воробей и знаю, чем это кончится. Он, потом и на меня, телегу напишет! Было уже такое! Я с чурками не связываюсь! У них денег помойка, адвокатов как перчатки меняют! Нет, Витя!

– Блин Серега выручай!

– Нет. Витя! Нет!

– Серега я тебе коньяк проставлю! Всего, на десять минут. Ну, на пятнадцать в край!

Остапенко, услышав слово коньяк, задумался. Немного помолчав, почесал макушку. Поляков, видя, что он колеблется – добавил масла в огонь:

– Литр, вернее две бутылки! Ну, Серега! Расчет прямо сейчас! Вернее, вечером!

– Ну, не знаю, я, конечно, могу тебе дать азера. Но только вот при условии – если ты возьмешь письменную бумагу от человека – за кем он числится.

Поляков понял, что он попал в цель. Это было именно то, что ему надо. Виктор сделал паузу и робко, словно боясь спугнуть удачу – спросил:

– А как я узнаю, за кем он числится? Данные то у вас!

– А вот с этим я тебе и помогу! – Остапенко улыбнулся и подошел к своему столу. Взяв журнал, он, не глядя на Полякова, поманил его рукой:

– Иди сюда – что стоишь?

Виктор подошел и заглянул в записи. Каллиграфическим почерком там были записаны фамилии и данные о задержанных. Виктор бегло пробежался глазами по строчкам, но не одного имени похожего на азербайджанское, не увидел.

Остапенко водил пальцем по странице и тоже искал. Через минуту он разочаровано буркнул:

– Черт возьми. А чурки то и нет. Как его фамилия то не помнишь?

– Да как мне знать то? Мне ребята просто сказали, у вас есть азербайджанец. Мол, вчера кто-то из наших, привез и все. А как его звать я и не знаю. Хотя нет, постой вроде как Гейдар! Да точно Гейдар!

– Черт нет тут никого. Одни русские фамилии, – лейтенант еще раз провел пальцем по строчкам.

– А может на другой странице?

– Нет, за вчерашний день только тут. Там уже позавчера будут, – Остапенко оторвался от журнала и гаркнул в коридор:

– Эй, Верхотуров! Ты вчера журнал заполнял?

Из глубины помещения послышался звонкий голос сержанта:

– Ну, я, а что?

– Так иди сюда мать твою! Что за бардак у тебя опять в записях?

По бетонному полу зашаркали шаги. Сержант лениво шел к столу. При тусклом освещении его фигура была похожа на приведенье. Полумрак срывал черты лица – превращая их в таинственное, серое пятно. Лишь когда Верхотуров подошел ближе – Поляков разглядел его глаза. Красные и недовольные они внимательно смотрели на Виктора.

– Эй, Верхотуров. Что такое? Где у тебя в записях вчерашний азер? Нет его! Не могу найти!

Сержант удивленно подал плечами и остановившись рядом со столом – вызывающе взмахнул связкой ключей – словно хотел ее запустить в лейтенанта:

– Так Серега и не найдешь ничего! Я не писал его туда!

– Как это не писал? Ты что? Он что сидит без записи? – разозлился Остапенко.

– Нет. Не сидит.

– То есть, как? – удивленно вскрикнул Остапенко.

Поляков тоже насторожился.

– Да так, что его писать, если его забрали через час как привели. Я его вон, в стакане держал! – Верхотуров кивнул на скамейку в углу – огороженную клеткой.

Ее называли стаканом. В этом, тюремном зверинце, обычно держали задержанных до того, как их поместят в камеру.

– Вот черт! – Остапенко виновато посмотрел на Виктора, понимая, что коньяка, ему сегодня не видать. – Видишь Витя. Нет у меня азера.

– Да вижу. Бардак у тебя, – буркнул Поляков.

Лейтенант зло крикнул на Верхотурова:

– Ты заколебал меня уже! Чего не предупреждаешь? А если, проверка! Если вон пришел бы не Витька, а полковник какой? Из ГУВД!

– Да не пришел бы… – виновато огрызнулся Верхотуров.

– Не пришел бы, – передразнил его Остапенко. – Кто хоть забрал? За кем он числился?

– Хм, так опера и забрали. Я что помню? Кто-то из отдела Саблина.

– Кто? – вскрикнул Поляков и тут же осекся, понимая, что так эмоционально может выдать свою истинную цель прихода.

– А кто точно-то? За кем его писали, привели вначале? Чей отдел?

– Я же говорю – полковник Саблин. Его отдел. За ним и писали. Вон в бумажках временного содержания смотри! А этого чурку привели. Посадили в стакан. А через час опять увели. Наверх, вроде подняли. И, все. Я, больше никого не видел, – пожал плечами старшина.

Поляков не мог поверить своим ушам. Азербайджанца по имени Гейдар, задержали сотрудники из отдела Саблина. А сам полковник мог даже подписать бумагу на его содержание в ИВС. Виктор попятился и вылил оставшийся в кружке кофе в железную урну в углу.

– Остыл собака. Не люблю я холодный кофе! – зло бросил он.

Остапенко пожал плечами. Верхотуров удивленно посмотрел на урну.

– Ну ладно пошел я тогда. Выпустите меня отсюда. Раз с вами ничего не решишь! – потребовал Поляков и стукнул кулаком по железной двери.