– Чего не понимала?

– Того, что месть не решит моих проблем. Только новая операция мне поможет... Девочки, если вы поняли, что не справляетесь, то не надо юлить, так и скажите. Я все пойму, ведь вы взвалили на себя непосильный труд. Вы тратите свое личное время, рискуете... Я даже не знаю, как мне вас отблагодарить.

– Пока что нас благодарить не за что.

– Лучше поклянись, что ты отказалась от радикальных мер! – попросила Алинка.

– Я уже сто раз вам об этом сказала. Ни я, ни мой брат, ни мама, ни папа – никто ничего не предпринимал! И в пятницу вся семья была дома. Такой ответ вас устраивает?

Прежде чем ответить, я задумалась. Она не завралась, не запуталась, не завела саму себя в тупик, а стройно и четко разъяснила нам свою позицию.

– Устраивает, – сказала я. – Извини, но нам надо было узнать правду.

– Я понимаю, – спокойно ответила Ольга.

Нечаева повернула ключ зажигания и стала разворачиваться. По дороге к дому Владимирцевых никто из нас не проронил ни слова. Откровенно говоря, мне было не по себе из-за того, что пришлось подвергнуть Ольгу такой психологической атаке. Покинув машину, она попыталась улыбнуться, но ее гримаса получилась ужасающей.

– Пока, – сказала Владимирцева и, прикрывая лицо руками, побежала к подъезду.

– Поля, ты ей поверила?

– Да. Некрасиво как-то получилось, набросились на нее вдвоем, устроили перекрестный допрос.

– Некрасиво, – усмехнулась подружка. – Некрасиво так беспардонно врать, как она. Лично я не поверила ни одному Олькиному слову! Врет, пользуясь тем, что по ее лицу не определишь, правду она говорит или нет. Если красота спасет мир, то взорвут его уроды.

– Алина, зачем ты так цинично?

Нечаева повернулась ко мне, и я прочитала в ее взгляде: «Поля, я пытаюсь отговорить тебя от участия в этой безнадежном предприятии, а ты уперлась в него руками и ногами. И совершенно напрасно, никто памятник тебе все равно не поставит. Хорошо, если Владимирцевы „спасибо“ скажут. А могут и не сказать».

– Поля, поехали в кафешку, развеемся, – предложила моя подружка.

Я не возражала.

* * *

Вечером мне позвонил Андрей Александрович.

– Клава, здравствуй! – сказал он под звук мерно льющейся воды. Наверное, закрылся с мобильником в ванной. – Я хотел бы знать – что происходит?

– Не понимаю, о чем вы.

– Мне интересно, ты нас обоих решила за нос поводить, или как?

– Странный вопрос!

– Ничего в нем странного нет. Ты ведь куда-то собиралась сегодня вечером с Сашкой, так?

Неужели этот дурачок всем рассказал о казино? Вот уж не думала, что двадцатидвухлетний аспирант отчитывается перед родителями за каждый свой шаг!

– Куда идти?

– Ну, я не знаю, в театр или в ресторан, и вдруг в последний момент ты отказалась.

– Да, отказалась, но на то были свои причины.

– Вот я и хочу знать, что это за причины? – спросил пластический хирург, но не зло, а скорее с надеждой.

Я вдруг поняла, к чему он клонит. Почему бы не сказать стареющему ловеласу то, что он хочет услышать?

– Что за причина? Вы ее знаете не хуже меня. Отдаю вам должное, Андрей Александрович! Вы раньше меня поняли, что мы с Сашей действительно не подходим друг другу. Ваш сын... хороший: умный, добрый, честный... Но мне нужен мужчина более решительный, уже утвердившийся в жизни...

– Это я! Я – такой! – папашка беззастенчиво предложил себя в качестве замены.

– Да при чем здесь вы, Андрей Александрович? Вы женаты. А мне нужен свободный мужчина.

– Да, женат, – горько усмехнувшись, подтвердил Жупанов, – но это не имеет никакого значения. Я уже давно подумываю о разводе. Клавочка, ради тебя я на все готов!

– Например, на что?

– Помнишь, я обещал купить тебе шубу? – сладострастно напомнил он.

Ну, разумеется, я не забывала, думала, что это у хирурга произошло «прободение памяти». Оказывается, все не так безнадежно.

– Шубу? Всего-то?

– Ну нет, конечно, я завалю тебя подарками... Хочешь, я брошу весь мир к твоим ногам?

– Весь не надо, вдруг во что-нибудь вляпаюсь?

– Клава, ты только дай мне шанс...

– Какой шанс?

– Доказать тебе, что я достоин твоей любви. – Шум льющейся воды стал еще громче, а слова Жупанова тише: – Клавочка, я знаю, как угодить женщине...

– Ну разумеется, вы же пластический хирург. К вздернутому носику вы добавите пухлые губки, оттопыренные уши прижмете к черепу...

– Я не об этом! Хотя благодарные пациентки считают меня едва ли не богом. Клавочка, я могу быть нежным и ласковым...

Интересно, мужчины когда-нибудь пытались услышать и увидеть себя со стороны? Наверное, нет. Взять того же Андрея Жупанова, майора в отставке, главврача клиники, отца взрослого сына, наконец, просто женатого человека. Закрылся в ванной, включил воду, спрятался за стиральной машиной и пытается убедить меня, что он является идеальным мужчиной – решительным и нежным, щедрым и способным на круглосуточный подвиг ради любимой. Гульнуть от жены, отбить девушку у сына – на такое он точно способен. Нет чтоб предаваться в свободное от работы время садово-огородной релаксации, он тянется совсем к другой «клубничке».

Наслушавшись вдоволь его порочных словоизлияний, я сказала:

– Хорошо, я согласна для начала перейти на «ты», Андрей.

– Клавочка, давай завтра встретимся, там же, в ресторане «Вкусснофф». В два часа дня. Я очень хочу тебя видеть!

– Хорошо, – ответила я, не ломаясь.

* * *

На следующий день я прямо с утра поехала в город и остановилась у первого попавшегося по пути мехового магазина. Там не было ни одного покупателя. Под вялым взглядом продавщицы, скучавшей за кассой, я подошла к стойке со своим размером и стала перебирать ценники у всех шуб подряд. Они меня горько разочаровали. Самая дорогая шкурка тянула лишь на коррекцию губ. А Ольге этого недостаточно.

– Я могу вам чем-то помочь? – услужливо осведомилась вторая продавщица, неожиданно вынырнувшая из-за дубленки огромного размера.

– Скажите, а поэлегантнее у вас ничего нет? Ну вот что это такое? Овчинка. Ширпотреб!

– Ну зачем же вы так? В этой коллекции учтены все последние тенденции моды. Облегченный мутон очень практичен. Вы его проносите пять-шесть лет, и он будет выглядеть как новый. И цены демократичные. Это потому, что мы работаем непосредственно с отечественными производителями, без посредников.

– В том-то все и дело. Понимаете, мне нужна дорогая шуба, самая дорогая, какая только возможна. Есть у вас еще что-нибудь?