Хотя… выбирался же отовсюду, чего такого уж особого? Лишь была бы возможность машину куда-то посадить, а дальше не так все и страшно. Еда на сутки с собой есть, оружие есть, патроны к нему есть, даже GPS-приемник маленький есть, так что грех жаловаться, выберешься. Человек с едой и оружием побарахтается в любой ситуации. А тут еду и добыть еще можно: скот в полях попадается, да и оленей тут до черта, много раз на Базе про это слышал. Для стола их несколько раз стреляли прямо с постов, когда те близко подходили.

— Ты знаешь, о чем я думаю? — вдруг спросила она. — Мы будем жить здесь как получится или пытаться куда-то уйти?

— Уйти? — переспросил я. — Куда?

— Не знаю, но… — Она задумалась, потом сказала все же: — Когда я вышла из того сарая у дома, я почувствовала, что проход не закрылся. И пока ждала тебя, все время держала дверь закрытой, и… он продолжал работать, понимаешь?

— Да? — глуповато спросил я. — Ты знаешь, я еще ни разу про это не задумался. Вообще. Как-то хватало других мыслей.

— Каких?

— Странный вопрос, — я даже засмеялся. — Тебя найти, например. И, кстати, я дверь в тот сарай плотно уже не закрывал.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, чтобы меня туда как-то случайно не затянуло. Как-то так. Или чтобы следом за нами ничего не выскочило. Не хотел закрывать, боялся.

— А если бы мы снова туда… куда бы попали?

— Не знаю, — озадачился я таким вопросом. — Обратно в Отстойник, нет? Так я не хочу в Отстойник, здесь лучше. Совсем не хочу.

— Здесь как-то… чужое все, ты знаешь, — голос Насти звучал задумчиво.

— Знаю, — с готовностью кивнул я. — А там собачий холод, дрянная одежда, холодные машины, нищая жизнь. Лучше?

— Там было с кем поговорить, верно? — Настя обернулась ко мне. — С Федькой, например, или с Иваном. А в Захолмье мы уже неплохо устроились, верно? Ну и что, что компьютеров не было, зато уже были друзья. А здесь я до сих пор ни с кем сойтись не смогла. Как-то не получается. Приятели есть, а друзей нет. И даже в ту же шашлычную сходить… помнишь, как весело было? Нет этого здесь.

— Любимая, я не знаю. — Я вытащил из сумки видеокамеру: мы как раз понемногу приближались к тем местам, которые мне хотелось осмотреть. — Я думаю, что все устаканится, втянешься. Люди везде одинаковые, есть хорошие и плохие, просто некоторых, которые совсем свои, ты понимаешь лучше, а некоторых хуже. Я уже встретил здесь людей, с которыми мне хорошо и весело. И которые доказали, что могут считаться друзьями. Может быть, это ты сама как бы… ну… отталкиваешь эту действительность? — Я даже показал руками, как она может ее «отталкивать». — И потом… у меня есть ты, зачем мне еще кого-то искать? Мне с тобой хорошо и совершенно все равно, где мы, лишь бы вместе.

— И тебе не хочется отсюда уйти?

— А… куда? Все же в Отстойник?

— Хотя бы, — пожала она плечами.

— Нет. — Я даже подумал еще раз, затем повторил: — Нет, не хочу. Я хочу жить с тобой там, где у нас получится жить. На берегу твоего озера или где угодно. Мне только ты нужна, и все. А друзья… да появятся друзья, просто у тебя работа такая, что ты больше сама по себе.

Она вздохнула.

— Мне все это время даже поговорить было не с кем, понимаешь? Мне трудно так… жить… вот так, скрывая, кто я есть на самом деле и откуда взялась…

— Можно не скрывать, но тогда все будет намного хуже, будут смотреть как на обитателей зоопарка, — развил я мысль за нее. — Давай просто жить — и тогда все будет проще.

— Ну может, и так.

На самом деле я ее понимаю, если честно, хорошо понимаю. Там, в Отстойнике, у нас уже как-то сложилась жизнь. Действительно были друзья, действительно перед самым уходом жизнь как-то наладилась — мы уехали из грязного, серого и мрачного Углегорска в раскинувшееся среди полей и лесов Захолмье, в чистый новый дом, выстроенный совсем не так, как там строили раньше, поселились рядом с друзьями, ходили друг к другу на шашлыки, общались — да, какая-то жизнь уже появилась. Настя, возможно, ценила ее даже больше, чем я, потому что прожила в Отстойнике дольше, успела со всех сторон его ощутить, а я все же ненадолго там застрял. И такая вещь, как языковой барьер, никуда пока не делась. Пусть она на английском и разговорилась, я вижу, но не настолько, чтобы спокойно болтать с людьми о чем угодно. И это тоже ее держит, мешает ей. На самом деле в этом она не права, надо просто чуть-чуть продержаться, и тогда все встанет на свои места — новый язык «прилипнет», появится общение, а с общением и все остальное.

И мне правда не хочется обратно, в то мрачное убожество и разруху послевоенной жизни. Совсем не хочется, категорически.

— И кто даст гарантии того, что, если там проход открыт, мы попадем обратно? — добавил я. — А если окажемся в месте, которое очень намного хуже? Или вообще не вместе? Сколько таких миров, в которых мы были и… освободили место?

— Не знаю, — вздохнула она. — Может, у меня настроение. Депрессия. Не знаю, посмотрим.

— Сколько у нас будет времени — два месяца?

— Ну да, более или менее.

— Вот поживем их как люди, в городке, а не в грузовом терминале, и посмотрим. Там хоть есть куда сходить?

— Это есть, куда же без этого.

— Все нормально будет, поверь. Я это чувствую.

— Ладно, главное — тебя дождалась. Знала ведь, что ты сюда придешь.

Разговор как-то сбился на болтовню ни о чем. Мы оба, похоже, решили избегать пока разговоров о будущем. Не сговариваясь. И верно, какой смысл себе нервы мотать? Все равно ничего изменить мы не в силах — снесло нас потоком времени, или чего там, сюда, в этот мир — вот мы тут и барахтаемся. И хорошо ведь, что сюда, хоть и этого будущего тоже никто не планировал. И кто знает, куда этот поток понесет тебя дальше? Хорошо, что ты в нем пока хотя бы не утонул, надо бы уметь и этому радоваться, малому.

— Они нападут? — перескочила Настя на суть нашего вылета.

— Без сомнения, — уж в этом уверенности у меня было на троих. — Другое дело, что напасть в открытую они могут только в том случае, если у них совсем ума нет.

— Почему?

— Ну потому что их разведка здесь была, о чем-то они докладывали, верно? Даже с этим сборищем дилетантов мы для них из другой весовой категории. И слишком хорошо укреплены.

— И что они сделают?

— Для начала, я думаю, попробуют сравнять счет. Или попытаются взять в блокаду, но нам от блокады проблем немного. Думаю, скорее всего, они постараются напасть на конвой.

— А откуда они про него знают?

— А про него и знать не надо, он же регулярный, так?

— Относительно. Не так чтобы по графику.

— На их месте я бы начал с прощупывания нашей обороны и выявления слабых мест.