Тем временем я приказал, чтобы в канцелярии поставили раскладушку. Я намерен оставаться в доме днем и ночью, пока не выслежу врага, который называет себя моей тенью.

Три ночи назад я в последний раз заходил к себе на квартиру, чтобы собрать все необходимое. Самой главной вещью был мой служебный револьвер, который я решил носить при себе все время. С началом каждого часа я обхожу дом, вооруженный и готовый ко всему. Таким образом, любая случайность не застанет меня врасплох.

Плохо лишь то, что я стал замечать нарастающее ворчание и недовольство среди рабочих. Пока еще никто не решается оспаривать мою власть, но, если дела пойдут так и дальше, мне придется увеличить жалованье, чтобы сохранить их преданность. Этим утром я даже подслушал, как двое из них назвали меня Безумным Лазарусом. И тем не менее я не должен позволить, чтобы подобное поколебало меня в моей цели. У них своя работа, У меня своя.

Четверг, 18 июня

Наконец-то Сэм вернулся. По моей просьбе он немедленно взял на себя руководство всеми восстановительными и строительными работами, а Гарольд продолжал следить за выставками и приемом посетителей. Я не могу в достаточной мере выразить, какое я испытал облегчение, освободившись от бремени каждодневной ответственности. Теперь я могу полностью сосредоточиться на преследовании неведомого негодяя, который стремится уничтожить меня, этой призрачной тени, которая крадется по коридорам днем и проникает в мои сны ночью.

Не могу не отметить, что теперь рабочие сторонятся меня и отводят глаза, когда я подхожу к ним. Судя по всему, они стали бояться меня, хотя никак не могу взять в толк почему. Я никоим образом не стремился поселить в них страх, ибо единственное, чего я страстно хочу, — это уничтожить злодея, который преследует меня. Почему кого-то волнуют мои личные дела, ведь им продолжают платить за работу?

Четверг, 25 июня

Сэм решил обновить электропроводку во всем доме. Сегодня он зашел ко мне и очень убедительно изложил эту идею. По его мнению, пожар на кухне был вызван перегревом каких-то старых кабелей, и он уверен, что в интересах безопасности все провода следует снять и заменить новыми и надежными. Выражая свое согласие, я едва успел взглянуть на план, который он показывал, и подтвердил, что разрешаю ему делать то, что он считает нужным. Сэм, похоже, был поражен моим очевидным легкомыслием.

Обходя дом сегодня днем, я с воодушевлением увидел, что в разных частях дома плиты пола были сняты и старые кабели торчали наружу, ожидая замены. Я воспользовался возможностью и бегло осмотрел проводку. Она действительно выглядела небезопасно. Я заметил, что изоляция была сделана из брезента, давно вышедшего из употребления, и к тому же местами ее начисто съели мыши.

В последние несколько дней мне не удалось обнаружить никаких следов злоумышленника.

Он стряхивает последние остатки сна, садится, принюхиваясь к ветру. Запах, который он ловит, волнует его, потому что кажется новым и незнакомым. Он не похож на городской запах и на тот, что носится в зловонном воздухе Трущоб. Запах далекого, уединенного места, о котором здесь и не слышали… Он различает резкий свежий воздух, дуновение ветра, морскую соль… благоухание высокой травы, тонкий аромат клевера… И что-то еще. Может быть, легкий, освежающе синий штрих страха… а еще, вероятно, просто запах кофе?

Он ожидающе поворачивается к остальным. Клык в ответ сужает глаза. Порез сжимает челюсти. Клык и Порез его друзья, они знают, что он особенный, они знают, что он другой. Остальные не отвечают. Что бы ни привлекло его внимание, остальным нет до этого никакого дела. Он разочарован и теперь оставляет этот запах в покое и пытается уловить другие.

Ну да, вот еще один! В нем тоже есть аромат кофе, но на этот раз переплетенный с тем, как пахнет грубая, жесткая одежда. Здесь пот, свежий и затхлый, сильное ядовитое питье, а там, в центре этого клубка, что-то поврежденное, что-то раненое, когда-то это называлось надменностью или гордостью, а теперь несет в себе угрюмый, желтоватый привкус горечи… и черное зловоние ярости. Он оглядывается на остальных. На этот раз сомнений нет. Здесь добыча, на которую можно рассчитывать. Они поднимаются все как один, расходятся и исчезают в ветвящемся лабиринте троп.

Когда Леонардо добрался до Северного пути, Элис уже успела значительно удалиться, проворно минуя подозрительных людишек, которые до сих пор не разбрелись по домам. Он поспешно следовал за ней, распихивая локтями встречных, не обращая внимания на их возмущенные крики. Потом волшебник увидел, что Элис рванулась в сторону, к засиженной мухами аптекарской лавке. Когда Леонардо завернул за угол, девушка все еще была в поле зрения, но через секунду исчезла, куда-то свернув. Волшебник отпихнул несколько ротозеев, в чьих взглядах удивление смешивалось с угрозой, и в следующее мгновение продолжал преследовать Элис, которая почти бежала по петляющей улочке с обветшалыми заколоченными домами.

За разбитой стеной на брошенном клочке земли пристально сузившиеся глаза отмечали тяжелый бег Леонардо, и в следующий момент босоногое тело скользнуло на дорожку вслед за ним.

Не думая об опасности, Леонардо сосредоточился на преследовании тонкой фигурки, которая, казалось, неслась перед ним в движущемся сужающемся туннеле. Он едва замечал детали окружающей обстановки. Они представлялись ему чередой безликих объектов, мимо которых он прокладывал свой путь. Он бежал, не обращая внимания на куски треснувшего бетона, горы ржавых задвижек, остовы машин, выжженные изнутри, облезлые афиши, переполненные отходами баки и водосточные трубы, из которых сочилась вода. Призрачное существо, которое неслось у него за спиной, осталось совершенно незамеченным. Даже когда появилось еще одно, спрыгнувшее со стены справа, взгляд волшебника был прикован только к собственной цели. Одно за другим существа появлялись сбоку, спрыгивали с крыш, выскакивали из сточных труб, громыхающих под ногами Леонардо. За несколько минут Леонардо оказался в центре молчаливого сужающегося кольца голодных хищников.

Теперь девушка бежала со всех ног, она выскочила на ярко освещенную аллею, славящуюся как место сомнительных развлечений. Волшебник все еще следовал за Элис, но его внезапно ослепили вспыхнувшие огни разноцветных воздушных змеев, он споткнулся о какой-то булыжник, а когда вы прямился, то вдруг понял, что потерял свою цель из виду.

— Элис, — слабо позвал он. — Элис! Вернись!

Но вместо этого его путь преградили две оборванные фигуры. Волшебник вдруг осознал, как часто и прерывисто дышит и как яростно бьется сердце.

— Простите… Дайте пройти.

Двигаясь как один, оборванные фигуры сделали шаг вперед. Начиная паниковать, Леонардо неуклюже повернулся. Его отступление отрезали еще трое. Со стены слева молча спрыгнули двое. Он стал неловко шарить в складках мантии в поисках бумажника.

— Вот. У меня есть деньги. Они вам нужны?

Ответа не последовало. У него перехватило дыхание, прежде чем они сделали еще шаг вперед, сужая круг. Освещаемые зеленым, потом пурпурным, потом синим огнями воздушных змеев, их худые юные лица были голодными, безжалостными и радостными. В зеленом, пурпурном и синем свете он увидел сузившиеся глаза, подергивающиеся мышцы на шеях и тонкие струйки слюны, сочащейся из приоткрытых ртов. Затем клыки и когти обнажились, и существа бросились на волшебника; отвратительная вонь, исходящая от них, проникала в его ноздри, их голые ноги тихо скользили по мокрым камням. Леонардо рухнул на землю, не ощущая ударов, чувствуя лишь облегчение, когда черная волна захлестнула и поглотила его.