— Первое командование, — очень негромко произнес в спину Вике еще один парень, судя по голосу, постарше многих. — Но ничего, могло быть хуже… Другое интересно…

Она не выдержала, оглянулась. Нет, это уже не «парень», это мужик под тридцать. Среднего роста, темноволосый, с темными глазами под густыми молдавскими бровями. На правой щеке одиночный точечный шрамик вроде оспинки.

— Что интересно?

Взводный ненадолго прекратил свое расхаживание точно напротив их места в строю, и сказавший подождал минуту, прежде чем продолжить:

— Интересно, что не офицер. Очень интересно.

Вика пожала плечами: ей такая деталь особо интересной не показалась. На фоне всего остального.

— С войны такого не было, наверное.

— С которой?

— С Отечественной.

Разговор все же привлек внимание старшего сержанта, тот снова вернулся к ним с дальнего размаха своего маятникообразного хождения и опять остановился точно напротив.

— Фамилия? — резко спросил он у Вики. Та аж подпрыгнула, и сердце заколотилось, будто это новый строгий преподаватель. Нет, хуже, но ассоциация помогла ей справиться с собой за долю секунды.

— Петрова.

— Рядовая Петрова, — поправил старший сержант. — Твоя как?

— Рядовой Сидоров, — назвался парень слева.

— Хорошее сочетание… Твоя?

— Рядовой Кисленко.

— Украинец?

— Нет.

На это старший сержант не сказал ничего и спросил о фамилии следующего из их фрагмента строя, на этот раз у того мужчины во второй шеренге, который был старше остальных.

— Рядовой Лосев.

— Какого года рождения?

— Восемьдесят второго.

— Семья есть? Дети?

— Нет, только племянницы. Младшие сестры быстро выскочили.

Командир взвода кивнул, обвел всех внимательным взглядом.

— Страшно? — спросил он после нескольких секунд молчания. Спросил как бы сразу всех, поэтому Вика не решилась признаться, что да и с каждой минутой все хуже. А так ответа не получилось, и после недолгого ожидания сержант удовлетворенно хмыкнул, мотнул головой и отошел. Разве что копытом не пристукнул, а то был бы вылитый конь.

— Иго-го… — шепотом сказали сбоку, и Вика чуть не рассмеялась вслух. — Будет у нас свой Сталлоне. Вылитый жеребец, ага?

— Ага, — тут же согласились и слева, и справа тем же шепотом.

На душе стало чуть легче. Даже самой удивительно было от скорости таких перепадов, что бы они ни значили. Скорее всего, все же то, что не все у нее в порядке с нервами, у отличницы и спортсменки.

Из здания, которое язык не поворачивался назвать «бараком», начали выбегать солдаты. Первый взвод, закончили наконец-то… Со стороны было отлично видно, что камуфляж у новобранцев слишком ярко-зеленый, невыцветший. На снегу в таком будет плохо…

— Оглохла? Петрова, твою маму налево! Тебе что, отдельный билет выписывать?!

Вика обалдело посмотрела прямо на старшего сержанта. «Сам в шоке», как сказал бы персонаж чудесного детского мультика. В смысле «сама». Она то ли умудрилась задремать стоя, причем в самый интересный момент, то ли уже по-серьезному тронулась умом. Хлопая ртом без слов, рядовая догнала остальных, втиснулась в последние ряды уже утянувшейся к подъезду колонны. Или как это сказать правильно по-военному?

На ходу ее обозвали курицей и еще коровой. Ну да, в зимней форме она не моделью выглядит, и шапка дурацкая. В обалдении от своего проступка она даже не обиделась. Упустила момент поглядеть, осознать, как выглядят молодые ребята с оружием в руках. Почему-то это показалось ей важным, хотя глупо. Стоит подождать, и ей самой выдадут автомат. Звучали команды, шла суета.

— Рядовая Петрова!

Старший сержант нагло ухватил ее за плечо, переставил на другое место в формируемой в широком коридоре шеренге.

— Будешь тормозить, получишь поварешку вместо автомата, поняла? Поняла, я спрашиваю?

Вот в этот раз Вике стало обидно так, что она чуть не расплакалась. Она просто не знала, что делать, как вести себя, чтобы это было правильным. Еще несколько часов назад и «в целом» знала, а сейчас и конкретно здесь — нет. Почему на нее все время кричат?

— Кура, — зло сказал молодой парень равного с ней роста, оказавшийся рядом. — И дура. И с моего отделения, бляха-муха!

Лицо у него было худое и злое. Такие лица были у многих, пожалуй, у каждого третьего.

— Разговорчики! — гаркнул все тот же старший сержант, оказавшийся вдруг совсем рядом. — Взвод!! Смир-рна! Равнение на середину!

Он четко вышел вперед, повернул, как по прочерченному в пространстве прямоугольнику, и неожиданно негромко, хотя совершенно отчетливо отдал рапорт офицеру в кителе, вставшему посреди коридора, как какой-то памятник. Офицер разглядывал взвод с недоброй усмешкой. Его лицо Вике очень не понравилось, причем не понравилось именно по-женски, и она решила быть внимательней. Во всех отношениях.

Капитан скомандовал «вольно», и старший сержант продублировал его команду уже громким голосом. Это было даже скучно. И так было еще минут пять, пока они обменивались словами, по очереди подавали команды и так далее. Обещание себе самой «быть внимательнее» не помогло ни на одну минуту: довольно большой период времени опять выпал из ее понимания, и Вика двигалась и отвечала что-то совершенно автоматически. Причем на этот раз вроде бы делала все верно. Пришла в себя она, только получив в руки тяжелый, жирный от смазки автомат из длинной дощатой коробки, похожей на гроб для железяк.

— Клеймо, маркировка, номер! — надрывался сержант за одним из столов в углу громадной комнаты без окон, уставленной такими и многими другими ящиками. — Левая сторона ствольной коробки, под колодкой прицельной планки! Находим и подходим по одному!

Машинально Вика покрутила автомат в руках. Что это малокалиберный «АК-74», это было ясно даже ей. Ощущение от того, как ей всунули оружие в руки, не проходило. Самого момента она, от той же своей общей обалделости, не могла вспомнить уже сейчас, через какие-то минуты, но было именно ощущение. Память мышц и кожи.

Звездочка, двухзначный номер, затем пробел и семизначный номер. Найдя нужное без большого труда, Вика шагнула вперед и встала в хвост короткой очереди к столу. Трое ребят перед ней назвали номера своих автоматов. Выждав, пока сержант снова прокричит ту же фразу отставшим и скомандует подходить, она скопировала форму сказанного.

— Рядовая Петрова! Девяносто четвертый год, девять-пять-пять-один-один-шесть-пять!

— Так, девяносто четвертый, номер девять-пять-пять-один-один-шесть-пять!

Забавно, но на слово тут не верили, щекастый сержант-кладовщик внимательно проверил номер, вписал его в журнал, коротким движением развернул его по столу и дал ей расписаться. Бумага в журнале была серовато-желтоватая, чернила в ручке почти закончились, а слева от колонки с повторяющимся «94» — годом выпуска автоматов — у всех стояла аббревиатура ТОЗ.[13]Все это было нелогично, а то и просто глупо. Гораздо проще было проверить номера, затем дать расписаться и только потом выдать оружие каждому. Какое достанется. Видимо, папа был очень прав, когда говорил про «баланс» в вооруженных силах. В том значении, что если все по уставу, то служить невозможно, а если начать его коллективно презирать, то неожиданно получаешь по мозгам от папуасов. В каком месте этого «баланса» находится она сама, Вика не имела понятия, и от этого было чуточку более легко, чем могло быть. Даже смешно…