На высоте одиннадцати тысяч, в густой пелене облаков, весь март закрывающих треть России почти сплошной пеленой, подполковник Петров вел свой бомбардировщик к цели. От 1-го бомбардировочного инструкторского авиаполка, в составе которого он встретил войну, к этому дню осталось всего четыре боеспособные машины, и еще одна будет прикована к земле еще минимум три полных дня. Но и вчера у них тоже было четыре машины, и позавчера. Последнюю потерю они понесли еще 28-го, хотя и сразу парную. До сих пор был жив командир полка, пускай и не совершающий много вылетов. До сих пор был жив он сам со своим оператором, которого всего две недели назад считал сопляком и треплом и который повзрослел за это время на десять лет, превратившись в надежного, верного, злого человека. Ближе которого у подполковника теперь не было уже никого. Про Москву и Петербург рассказывали страшное, и верить не хотелось, но он счел, что гибель семьи принесла ему даже что-то нужное для того, чтобы перестать заботиться о собственной судьбе. Мечтать о том, чтобы уцелеть. Теперь в этом просто не было никакого смысла, и его осознанная готовность жить только ради сегодняшних и завтрашних убийств работала. Они подолгу избегали обнаружения, они уходили от сходящихся векторов наводимых на них с земли ракет, и на лице подполковника не отражалось совершенно ничего, когда писк системы оповещения о радиолокационном облучении переходил в непрерывный вой. Электроника могла сбоить, на земле ее чинили почти непрерывно, но сам он перестал ошибаться уже совсем. Пока. К своей будущей гибели Петров начал относиться как к данности, оператор был с ним полностью солидарен, и поэтому каждым вылетом они уже практически наслаждались. Глухо, неярко, будто через покрывшую мозги пленку, но тем не менее. Вчера его экипаж совершил два боевых вылета, причем первый был полным звеном, четверкой, по заказу штаба Центрального фронта. Снова по европейцам, что вызывало даже некоторое разочарование. Но система ПВО у агрессоров была единой, и простейший самоанализ показывал, что это разочарование было не настоящим. Он сам себе его придумал, чтобы испытать хоть какие-то эмоции. Сегодня «Су-34» подполковника и его ведомого несли под фюзеляжами корректируемые, «умные» «КАБ-500C». Очередной запущенный и пока не сбитый спутник давал им все основания надеяться на то, что с этими дорогостоящими боеприпасами даже их немногочисленные машины смогут сделать многое. Больше, чем обычно. Они не хуже стратегов, которые летают и летают через океан до сих пор, пугая миллионы людей, не давая им забыть, что война от них пусть на другой стороне земного шара, но недостаточно далеко.

У русских тоже есть своя поговорка о долге. «Делай что должен. И будь что будет».