Она сказала коридорному, что ей не нужна помощь, дала ему пять долларов и поднялась наверх одна. В лифте не было никого, на этаже – тоже. В коридоре стояла непроницаемая тишина. Джет была рада, что не слышит мысли людей в номерах, мимо которых проходила. Теперь она полюбила безмолвие. Дверь ее номера даже не скрипнула, когда Джет проскользнула внутрь. Она раздвинула шторы и распахнула все окна. Заглянула в ванную, где была огромная ванна и целая батарея симпатичных флакончиков с ароматической солью и пеной, потом легла на кровать прямо в одежде и в туфлях. В окно она видела верхушки деревьев в маленьком парке перед отелем и кусочек синего неба. Она размышляла о том, как все могло бы сложиться, не будь той аварии. Как они с Леви вошли бы в отель, поднялись бы в свой номер – в этот самый номер – и присели бы на краешек кровати, робкие и застенчивые поначалу, пока не осмелились бы обняться. Он был бы с ней нежен и осторожен, но при этом сходил бы с ума от страсти, а уже после они, может быть, оба расплакались бы от избытка чувств, не помещающихся внутри. Видимо, Джет разрыдалась от этих мыслей и ее кто-то услышал, и в дверь постучали.

Джет не ответила. Наверное, постояльцы из соседнего номера пожаловались на шум. Она притихла, надеясь, что тот, кто стучал, просто уйдет, не дождавшись ответа. Но, как оказалось, она забыла запереть дверь, и в номер кто-то вошел.

– Мисс, у вас все хорошо?

Это был коридорный с первого этажа. Джет ничего не сказала, и он подтащил стул поближе к кровати и сел. Он был молод, хорош собой и очень встревожен.

– Когда люди въезжают в отель без багажа, это уже наводит на определенные мысли, – сказал он. – Потом я услышал, как вы плачете. И пришел к очевидному выводу.

– У меня все хорошо, – выдавила Джет. – Пожалуйста, уходите.

– Вы же не собираетесь покончить с собой?

Джет покачала головой. Сейчас лучше молчать, иначе голос предательски дрогнет.

– Потому что, если вы что-то такое затеете, я никогда себе этого не прощу. Я стану последним, кто видел вас в живых. Это значит, что я потом до конца своих дней буду терзаться, что я мог бы вас остановить, но не сумел. Скорее всего, это сломает мне жизнь. Меня замучает совесть, я уйду в лютый запой, меня исключат из колледжа, а потом выгонят и с работы. Потому что все будут винить меня. И что самое ужасное: я сам буду винить себя.

Джет опять разрыдалась, отвернувшись от него. Таков был ее план, но теперь этот парень его разрушил. Она почувствовала, как просела постель. Он прилег рядом с ней.

– Не плачьте, – сказал он и погладил ее по волосам. – Хотите, я закажу обед в номер?

Джет невольно рассмеялась.

– Обед в номер? И чем это поможет?

– В отеле очень хорошая кухня, – заявил он. – Не стоит упускать такую возможность.

Джет повернулась к нему. Они лежали лицом к лицу, глядя друг другу в глаза. Его глаза были карими, очень темными, с золотыми крапинками вокруг зрачка. Он сказал Джет, что его зовут Рафаэль и он учится в Хантерском колледже на вечернем отделении. Джет сказала ему, что она потеряла человека, которого любила, и теперь больше не верит в любовь и никогда никого не полюбит снова. Он сказал, что никогда в жизни не женится и тоже не верит в любовь. С его точки зрения, это напрасные хлопоты и вообще глупость. Он видел, во что превратилась жизнь мамы, которая одна растила троих детей, убиваясь на двух работах – все из-за любви, – а его папаша ушел из семьи и женился потом еще дважды и ни разу не вспомнил о своих брошенных детях. В лице Рафаэля Джет нашла идеального собеседника и товарища по разочарованию. Они говорили друг с другом так, словно были знакомы сто лет.

– А что дают на обед? – спросила Джет.

– Все, что захочешь. У них есть все.

Джет заказала жареную курицу, зеленую фасоль и мороженое с горячей карамелью.

– Дай мне пятнадцать минут, – сказал Рафаэль. – Может, двадцать.

Пока его не было, она задремала, и ей приснился Ангел вод на фонтане Бетесда. Девушка-ангел взмыла в небо, освободившись от оков металла и камня. Она подняла руку и остановила время, все на Манхэттене застыло, лишь звезды вихрем кружились над городом. И вот тогда Джет поняла, чего хочет. Вернуться в тот день и прожить его за двоих.

Когда Джет проснулась, Рафаэль уже вернулся с подносом, полным еды. Кажется, он специально взял порции побольше, чтобы хватило на двоих. Они поделили все поровну, кроме мороженого, которое Джет сразу забрала себе. Рафаэль сказал правду. Кормили здесь великолепно.

– Тебя не уволят? – спросила она.

– Нет. Здешний старший коридорный – мой дядя.

– Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.

– Неприятности – мое второе имя, – сказал он. – Рафаэль Неприятности Корреа.

Они рассмеялись, а потом Джет посерьезнела. Собравшись с духом, она спросила:

– А если я попрошу тебя побыть им?

– Тем человеком, который умер?

– Мы никогда больше не встретимся. Это совсем не любовь, ничего даже похожего. Просто ты на один раз станешь им.

Рафаэль надолго задумался. Постояльцы отеля не раз обращались к нему со странными просьбами. Кто-то требовал уединения, кто-то требовал женщин, выпивку или наркотики. Он всегда отвечал, что ничем не может помочь. Так велел ему дядя, который взял его на работу, чтобы Рафаэль мог оплачивать свою учебу. Но сейчас речь шла о другом.

– Я все равно буду собой. Я не могу быть мертвецом.

Они открыли мини-бар и принялись опустошать миниатюрные бутылочки с виски. Их было несколько сортов. Все отменного качества. Каждому досталось по несколько штук.

– Для меня ты будешь им, – сказала Джет. – Это самое главное. Я не хочу вводить тебя в заблуждение.

Рафаэль кивнул.

– Понимаю. Можешь хотя бы сказать, как его звали?

– Леви.

– Как Левий в Библии. – Рафаэль как будто почувствовал себя увереннее. – Он был хорошим человеком?

– Он хотел поступать в Йельский университет, – сказала Джет. – На факультет богословия.

Рафаэль подошел к двери и запер ее на ключ. Вернувшись к Джет, он сказал, что может пока постоять в прихожей и подождать, когда она разденется и ляжет в постель. У него было странное чувство, словно все это происходит во сне, а в сновидениях у тебя как бы нет собственной воли, ты идешь по назначенному пути и не задаешь слишком много вопросов. Потому что иначе сон сразу закончится.

– Нет, все должно быть иначе, – сказала Джет.

Он сел на кровать рядом с ней и поцеловал ее в губы. Они целовались еще очень долго. Вот так все должно было начаться в тот день. Сначала Джет думала, что снова заплачет, но потом закрыла глаза, и коридорный стал для нее Леви. Она назвала его по имени. Леви. Рафаэля это задело, но в глубине души ему было искренне жаль того мертвого парня, который столько всего упустил. Он расстегнул блузку Джет и раздел ее нежно и бережно, как сделал бы Леви. У него в кошельке лежал презерватив, хотя он не думал, что использует его сегодня. Джет так и лежала с закрытыми глазами. Рафаэль думал, что она будет холодной, когда он к ней прикоснется. Но она была теплой, даже горячей.