Аннушка принесла коньяк.

— Кофе больше не желаете? — язвительно спросила она у Родиона.

— Нет, спасибо, — покачал головой Родик.

— Так… — Семибаба затушил окурок сигарки и одним глотком опустошил рюмку. — На чем мы остановились? — он внимательно посмотрел на Родиона. — Ах, да! На вашем графском происхождении! Не переживайте, молодой человек. Сделаю я из вас графа! Сделаю! — Семибаба совершенно неожиданно для Родика по панибратски хлопнул его по плечу. — Сделаю! Сделаю так, что ваша здоровая ядреная рубиновая кровь буквально на глазах приобретет болезненный небесно голубой оттенок. Но сами понимаете, операции по пересадке кровяных телец нынче дороги… Вам понятно?

— Разумеется.

— Вы располагаете нужными деньгами?

— Я располагаю нужными деньгами, но в любом случае сумма будет несколько меньше чем вы запросите, — уклончиво проговорил Родион.

Семибаба расхохотался.

— Вы мне нравитесь молодой человек! Определенно, вы мне нравитесь! Сразу чувствуется жесткая хватка. Еще на ранних подступах к проблеме вы начинаете торговаться. Думаю мы с вами споемся!

— Я тоже так думаю, — скромно ответил Родик.

— При одном условии, — уточнил Семибаба сразу сделавшись серьезным.

— Я готов выслушать все ваши условия, — кивнул Родион.

— Что бы подстегнуть мою личную заинтересованность, кроме денег, вы должны еще рассказать мне зачем вам все это нужно? — Петр Алексеевич постучал по дарственной пальцем. — Вы можете это сделать?

— Легко и непринужденно, — ответил Родик.

— Понимаете, — Семибаба наклонился к Родиону. — Мое чутье мне подсказывает в вас ловкого, пронырливого… Нет, не мошенника… Вы далеко не мошенник! Таких как вы я встречал на своем шакальем веку. Немного, но встречал… — Семибаба слегка сдвинул брови, задумавшись. — Вы не мошенник. Для вас это слишком просто. Вы ловкий… Пронырливый… Идейный… Авантюрист! Скорее так, — Петр Алексеевич заглянул в глаза Родику. — Вы, конечно, не граф Оболенский, но вы граф Калиостро нашего времени! Вам понятно?

— Я польщен, — усмехнулся Родик. — Меня еще никто не называл графом Калиостро… — он помедлил. — Хотите обмен любезностями?

— Любопытно, — снисходительно согласился Семибаба.

— Вы несомненно талантливый человек…

— Так, — усмехнулся Петр Алексеевич. — Я тоже польщен. Вы мне только, что просто таки, открыли глаза…

… — Все ваши разговоры о собственной творческой неполноценности, — невозмутимо продолжал Родион. — Всего лишь ширма за которой скрывается ваше уязвленное самолюбие. Фразу: «Этот мальчик подает большие надежды», — вы слышали изо дня в день начиная с пятилетнего возраста. В школе, в институте… На протяжении всей вашей жизни. Шли годы… Мальчик стал юношей… Потом мужчиной… Потом взрослым устроившемся в жизни мужчиной… Но пророчества пророков так и остались пророчествами.

Вы продолжали блистать талантом и подавать надежды, но мэтром вы так и не стали. Вы брали высоту за высотой, планку за планкой, но эта планка всегда оказывалась ниже порога гениальности. Любая задача была вам по плечу, но сколько бы вы не решали этих задач вам так и не удалось взойти на саму высокую вершину. Вершину славы. Вершину материального благополучия.

С любой покоренной вершины вам открывался роскошный вид на еще более высокий неприступный пик. И так до бесконечности. Вы чувствовали в себе силы рвануть прямо в зенит, но никак не могли сориентироваться в пространстве. У вас никогда не было четкого виденья сверхзадачи. При всех своих талантах вы слепы от рождения.

Возможно вы неоднократно, как истинный, действительно талантливый литератор, садились за Роман. Роман с большой буквы. Вы хотели написать самую гениальную книгу всех времен и народов. Но оказывалось, что до вас кто-то уже написал нечто подобное и вы опять стояли на вершине, покоренной другими людьми. Вам было так и не суждено стать первопроходцем.

И вы ушли в оборону. У вас не получилось стать признанным гением и вы решили, что образ непризнанного, точнее отверженного гения вам подойдет как нельзя лучше. Вы создали вокруг себя ореол чудаковатой, иногда пугающей, просто таки шокирующей утонченности. Вам так и не удалось полакомится гениальной свежатиной и вы решили рвать падаль потому, что откормленный, лоснящийся орел-стервятник над трупом льва выглядит довольно импозантно. Вы поняли, что даже шакал может выглядеть грациозным.

Вам не удалось прогуляться по светлой половине Луны и вы решили, что ваш удел темная половина.

Очень удобная позиция. Можно лгать, можно изворачиваться ужом, можно рвать деньги ради денег, можно предавать, можно давать обещания и тут же нарушать их, можно легко менять сторону на поле брани… Почему нет? Ведь в любой войне, чужая сторона — это сторона врага. Так какая разница на чьей стороне находится? Таким образом в конце концов вы решили, что «право шакала» ничем не хуже «права льва».

Вы решили, что ваш метал — платина. Метал Высшей Пробы! Но решив «встать над схваткой», вы так и не поняли, что стоите над горой трупов.

Так, что на самом деле все ваши фокусы с футлярчиками для авторучек из человеческой кожи на меня производят мало впечатления. Но я понимаю как это вас характеризует, и, что вы можете мне помочь решить мои проблемы. Мне достаточно того, что вы обладаете мощной фантазией являющейся неотъемлемой частью вашего таланта. И все. Вам понятно?

— Браво-браво! — Петр Алексеевич Семибаба громко и картинно зааплодировал. — Столько резкостей одновременно от одного молодого пижона я еще не слышал. Браво-браво, молодой человек! Браво-браво! — Семибаба продолжал аплодировать. — Аннушка, коньячку нам еще пожалуйста. За это надо выпить!

— Вы тоже будете? — спросила девушка Родиона надменно и чуть раздраженно опершись на талию ручкой.

— Нет, — покачал головой Родион.

— Понятно, — вздохнула Аннушка.

— Надеюсь я вас не обидел, — сказал Родион Семибабе. — Простите великодушно.

— Все в порядке, — отмахнулся Петр Алексеевич. — Не скажу, что вы попали в самую точку, но кучность хорошая. Во всяком случае я вижу, что имею дело с человеком с которым можно иметь дело.

— Тогда по рукам? — спросил Родик.

— Вы еще не ответили зачем вам все это нужно? — Семибаба взял в Руки дарственную Петра Первого и протянул ее Родиону.

— Все просто, — сказал Родик. — Я хочу продать Луну.

— Вот как? А Землю вы продать не хотите?

— Это следующий этап, — Родик улыбнулся.

— Значит Луну… — Семибаба вернул себе документ и снова придирчиво его рассмотрел. — У меня уже есть идея… — задумчиво проговорил он. — Выглядеть это будет примерно так: «Молодой граф Оболенский возвращается из далекой Америки на Родину, что бы вернуть Луну русским, а заодно поправить свое материальное благосостояние…» Или, что-то вроде того. Я правильно все понял?