– Гера, прекрати! Мы сейчас говорим о тебе. О том, как тебя спасти.

– И ты взял эту нелегкую миссию на себя?

– Да! Потому что ты упрямая, как ослица! Ты вцепилась в свои химеры, в квартиру, которую все равно потеряешь, потому что не сможешь за ней присматривать, находясь на зоне, и въехавшая в нее племянница из провинции наверняка договорится с жилуправлением, вцепилась в должность, которой лишишься. В друзей, которые отрекутся от тебя, едва узнают о том, что ты угодила за решетку. Через какое-то время у тебя не останется ни-че-го. Совсем ничего. И ты пожалеешь, что не приняла мое предложение.

– Что за предложение?

– Я предлагаю тебе остаться здесь, – сказал наконец он то, о чем я догадывалась еще в Москве, когда получила предложение съездить за границу «в командировку». – У меня в Барселоне есть небольшая квартирка, я нарочно ее купил, чтобы время от времени встречаться с тобой. Я не знал, что обстоятельства так сложатся, просто ты любишь этот город и все равно бы сюда приезжала. Я хотел, чтобы это был наш город. Наш с тобой.

В мою душу закралось сомнение. Неужели я и впрямь ему дорога? И он делает это ради меня, искренне желая помочь. Но дело в том, что я знаю правду. И он ее знает. Не может не знать. Поэтому все, что он сейчас говорит, это откровенная и наглая ложь. Это игра, ему зачем-то понадобилось навсегда оставить меня здесь. Видимо, другого выхода у него нет.

Я всерьез задумалась, и он это видел по моему лицу. Поэтому произнес как можно мягче:

– Я не буду тебя торопить. Такие серьезные решения не принимаются спонтанно.

– Ты должен меня понять. – Я сделала вид, что нахожусь в смятении. – У меня все-таки возраст. И мне никогда не приходила в голову мысль жить за границей. А документы? Вид на жительство?

– Тысячи наших соотечественников живут за границей нелегально.

– Да, но их могут в любой момент депортировать. Могут возникнуть сложности при переезде из одной страны в другую.

– В Европе нет границ, никто не будет проверять у тебя документы. А мир ты и так посмотрела. Пора уже поберечь себя, жить в привычном климате, тем более что море и тут есть. Никто не отбирает у тебя солнечные пляжи, где ты можешь щеголять в открытых купальниках.

– Но у меня здесь нет никаких прав. А как же медицина?

– Заплатишь деньги. Чего нельзя купить?

– Кстати, насчет денег… Мои банковские счета наверняка арестуют.

– А разве у тебя нет счетов за границей?

– Я же не планировала остаться тут навсегда.

– Значит, надо открыть, – уверенно сказал он. – Напиши мне доверенность, я переведу сюда все твои деньги.

Он хочет меня еще и ограбить?!

– Гера, ты мне что, не доверяешь?

– Доверяю, но… – Я замялась: – Как-то это все неожиданно.

– Я же сказал, что тебя не тороплю.

– А может, все обойдется? – с надеждой спросила я.

– Как обойдется? – отреагировал он с неожиданной злостью. – Курбатов оживет? Выяснится, что это не твой пистолет? Не ты приехала последней, не орала на него, не говорила, что он мерзавец и скотина?

Теперь я окончательно убедилась, что он врет. Он смотрел на меня так, будто ожидал, что я начну оправдываться. А я молчала.

– Гера? Ты мне что-то хочешь сказать?

– Нет, ничего.

– Значит, ты признаешь, что убила Курбатова?

– Куда деваться?

– И ты еще надеешься избежать ареста и суда?

– Видишь ли… У меня есть план. Я хочу кого-нибудь подставить. И если бы ты мне помог…

– Подставить?! – он расхохотался.

Подскочил официант:

– Еще вина?

– Нет, спасибо, – ответил Саша по-английски и нервно поправил лежащую на коленях салфетку. И, не удержавшись, хмыкнул: – Подставить!

– Думаешь, не получится?

– Да ведь когда уезжали все остальные, Курбатов был еще жив!

– Ты-то откуда знаешь?

– Ну…

– Человек из министерства. Кто он? Ты с ним говорил?

– Да, мы общались.

– Это он тебе сказал, что Курбатов был жив, когда я приехала?

– Нетрудно догадаться.

– Понятно, – я откинулась на спинку стула.

– Что тебе понятно? – настороженно спросил Саша.

– Все. Теперь мне понятно все.

– Гера, если найдется кто-нибудь, кто тебя видел…

– Еще один свидетель?

– Я не исключаю такой возможности.

– Что, под меня копают? – спросила я грубо.

– Идет расследование.

– Оно пойдет полным ходом, когда меня объявят в розыск. Сейчас-то зачем?

– Как ты не понимаешь. – Он с досадой положил на стол салфетку. Ужин был окончен. Нам подали кофе. – Ну, надо кого-то посадить. Конечно, будут искать свидетелей. Неопровержимые доказательства. Удоев может вдруг вспомнить, что с кем-то столкнулся на обратном пути. Марку машины, какие-то особые приметы.

– Удоев? Человек из министерства?

– Да не из министерства он. Он был депутатом. А до того был в Совете Национальностей, послом в южноазиатской республике. Фигура значительная.

– Да, фамилия на слуху. Что же в новую Думу не прошел?

– Отчего многие не прошли? – пожал плечами Саша. – Ротация кадров.

– И его решили пристроить к нам, в университет.

– А что? Хорошее место.

– А почему Курбатов его не поддержал?

– Я-то откуда знаю?

– Странно…

– Милая, не заморачивай голову. Тебе надо подумать о себе.

– Я подумаю.

– Вот и славно, – он попросил счет. – Я считаю, что здесь, в свободной стране, в соответствующей обстановке твои мозги придут в порядок и ты примешь верное решение.

– Я тоже так думаю.

Я уже приняла решение. Но мне надо сделать все, чтобы об этом не догадался Саша.

В этот вечер мы больше не говорили о делах. Мы вышли из ресторана и пошли вдоль по улице медленно, наслаждаясь вечерней прохладой и особым запахом города, который стоит на море. Оно задает жизни особый ритм. Даже когда его не видно и не слышно, все равно присутствует запах омытых соленой водой камней, влажного песка, мокрых досок, и в любом квартале, даже самом отдаленном, царит эта удивительная, волнующая атмосфера, когда есть возможность в любой момент забросить дела, какими бы важными они ни были, и унестись на пляж. И не надо для этого бежать в турагентство или искать варианты в Инете, заморачиваться с визой, если ее нет, потом долго и нудно ехать в аэропорт и проходить необходимые для отъезда формальности. Вот когда всего этого нет, когда море находится в двух шагах от работы, тогда это кайф.