– Ты обязательно должна водить как сумасшедшая? – спросил Итан, закуривая сигарету.

– Не смей превращать мою машину в пепельницу! – сказала Шарон, крутя баранку и давая газу.

Итан приоткрыл окно и умело пускал дым на улицу.

– Ну, Итан! – сказала я. – Я здесь замерзаю.

Итан вздохнул и выбросил сигарету из окна, и она, упав на дорогу, разлетелась мелкими оранжевыми искрами.

– А теперь ты мусоришь, – сказала Шарон. – Вот здорово!

– Морган замерзла, – сказал Итан, закрывая свое окно до конца. – Включи ей там автоматический задонагреватель.

– Морган! – спросила Шарон, глядя в зеркало заднего обзора. – Включить тебе обогрев сиденья?

– Нет, спасибо, – ответила я, стараясь не засмеяться.

– А вибратор? – спросил Итан. – Эй! Осторожно! Ты чуть не въехала в тот грузовик!

– Все было нормально, – сказала Шарон, закатив глаза. – А вибратора в этой машине нет.

– Ты оставила его дома? – спросил Итан невинным голосом, и я расхохоталась, а Шарон попыталась стукнуть Итана как можно сильнее и не угодить при этом в ДТП.

Им уже давно пора начать встречаться, но я не уверена, что сама Шарон понимает, как сильно ей нравится Итан.

Как это ни удивительно, но мы доехали до Кэла в целости и сохранности и увидели, что джип Мэтта уже стоит на подъездной дорожке вместе с другими машинами, которых было никак не меньше дюжины.

– Должно быть, мама Кэла проводит круг, – сказала Шарон.

Я не видела Селену Бэллтауэр с того вечера, когда она помогла мне избавиться от страхов, и мне хотелось поблагодарить ее еще раз. Кэл открыл нам, приветствовал меня поцелуем и провел нас на кухню, где Мэтт пил содовую, а Дженна звонила в кинотеатр.

– Во сколько? – спросила она, что-то записывая.

Кэл прислонился к кухонной стойке, притянул меня к себе.

Дженна повесила трубку.

– Сделано. Начало в восемь пятнадцать, так что выехать отсюда надо примерно в семь сорок пять.

– Здорово, – сказал Мэтт.

– Значит, время у нас еще есть. Народ, хотите чего-нибудь выпить? – спросил Кэл и добавил извиняющимся тоном. – Нам придется не слишком громко шуметь, потому что у мамы скоро начнется круг.

– Во сколько они обычно начинают? – спросила я.

– Где-то около десяти, – ответил он. – Но люди приезжают раньше, чтобы поболтать, обменяться новостями за неделю.

– Я хотела еще раз поблагодарить твою маму, – сказала я.

– Ну что же, тогда пойдем. – Он взял меня за руку. – Можешь с ней увидеться. Мы сейчас придем, – кивнул он остальным.

– Это ты взял последнюю кока-колу? – осуждающе спросила Шарон у Итана, когда мы выходили из кухни.

– Я с тобой поделюсь.

Мы с Кэлом улыбались друг другу, пока шли через вестибюль, потом через парадную гостиную и менее официальную большую комнату.

– Там определенно что-то происходит, – сказал он, и я кивнула.

– Когда они собираются вместе, бывает очень весело, так что даже искры летят.

Кэл быстро постучал два раза в высокую деревянную дверь, которая вела в огромную комнату, где Селена проводила свои круги, потом открыл ее, и мы вошли. Комната выглядела совсем иначе, чем в тот вечер, когда я приехала сюда одна, потрясенная и расстроенная. Сейчас она вся сияла в свете по меньшей мере сотни свечей. Воздух благоухал ладаном, и гости – мужчины и женщины – стояли тут и там и разговаривали.

– Морган, дорогая, как же я рада тебя видеть! – Обернувшись, я увидела Элис, продавщицу из магазина практической магии.

Она была в длинном фиолетовом вечернем платье из ткани батик, а ее серебряные волосы были распущены по плечам.

– Привет, – сказала я.

Я и забыла, что она входит в ковен Старлокет. Быстро поискала глазами Дэвида, продавца, от которого мне тогда стало не по себе. Он увидел меня и улыбнулся, и я ответила ему нерешительной улыбкой.

– Как у тебя дела? – спросила Элис, явно имея в виду, что задает этот вопрос не просто из вежливости.

Я подумала и честно ответила:

– По-всякому.

Она кивнула.

Кэл отходил от меня на секунду и теперь вернулся вместе с матерью. Она тоже была в длинном, свободном одеянии, только у нее оно было ярко-красное, с нарисованными на ткани золотыми лунами, звездами и солнцами – просто потрясное.

– Здравствуй, Морган, – сказала она своим прекрасным, звучным голосом. Она взяла мои руки в свои и поцеловала меня в обе щеки, по-европейски. Я почувствовала себя особой королевской крови. Она посмотрела мне в глаза, потом коснулась ладонью моей щеки, через несколько мгновений кивнула. – Было трудно, – пробормотала она. – Боюсь, что будет еще труднее. Но ты очень сильная…

– Да, – к собственному удивлению, четко произнесла я. – Я действительно очень сильная.

Селена Бэллтауэр окинула меня оценивающим взглядом, потом улыбнулась нам с Кэлом, словно одобряя. Он улыбнулся ей в ответ и взял меня за руку.

Тут она окинула взглядом комнату и кого-то увидела.

– Кэл, я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала она, и я уловила в ее голосе какой-то скрытый, непонятный мне нюанс.

Я проследила за ее взглядом и увидела ту самую светловолосую девушку, с которой встречались на кладбище Бри и Рейвин. Я открыла рот, собираясь что-то сказать, но ощущение напрягшейся руки Кэла заставило меня взглянуть на него.

Его лицо приобрело ужасно странное выражение. В лучшем случае я могу назвать это выражение… хищным. Я еле подавила в себе дрожь. Я вдруг почувствовала, будто совсем его не знаю.

Оказалось, что я иду за ним в другой конец комнаты.

– Скай, познакомьтесь: это мой сын Кэл Блэр, – сказала Селена. – Кэл, это Скай Эвентайд.

Кэл молча вынул свою руку из моей и протянул ей. Скай пожала ее, ни на секунду не отводя своих темных, как ночь, глаз от его лица. Я ненавидела ее. Спазм скрутил мне желудок, когда я увидела, как они смотрят друг на друга, словно оценивая. Мне захотелось вцепиться в нее и разорвать ногтями, и я прерывисто, с содроганием вздохнула.

Потом Кэл посмотрел на меня.

– Это моя подруга, Морган Роулендс, – сказал он.

Он назвал меня своей подругой, и это слегка успокаивало. И вот ее черные, словно угли, глаза обратились на меня, и я пожала ее руку, ощутив, какая она сильная.

– Морган, – сказала Скай.

Она была англичанкой, и голос у нее был необычайно мелодичный, чарующий: мне сразу же захотелось услышать, как она поет, произносит заклинания, читает нараспев ритуалы. И от этого я возненавидела ее еще больше.