* * *

Подкатив к главным воротам с яркой вывеской, где «Даль» именовалась домом отдыха, я прочитала на табличке, что была прикреплена ниже: «Въезд на территорию только служебным машинам». Это ничего, я все равно не собиралась заезжать внутрь. Не может же бедная женщина раскатывать на «Ситроене» последней модели. Я выключила зажигание и дальше пошла пешком.

Меня сразу поразил воздух. Он был другим. Опавшая с огромных деревьев листва, которую не успевали убирать, издавала тот неповторимый аромат глубокой, но теплой осени. Эх, снять бы на недельку здешний люксовый номер и как следует подышать. Красота. И в Африку ни к чему ехать. Тут не хуже. Даже розы еще не завяли. А вода в Волге как сияет на солнце! Прямо занырнуть охота. Вон, кстати, какой-то «морж» плавает. «Интересно, какая сейчас температура воды? Градусов шесть, семь?» – подумала я, подходя к корпусу, где располагалась местная администрация. Сразу скажу, я не собиралась на аудиенцию к высокостоящему начальству. Мне бы с уборщицей какой поговорить, с кастеляншей или, на худой конец, с дежурным администратором. Ведь начальники ой как не любят о своих клиентах распространяться, радея за имидж заведения.

В просторном холле с живыми цветами в больших горшках располагался уголок администратора. Но его на месте не было. Тут вообще никого не было. Я присела в громоздкое мягкое кресло под фикусом и решила подождать. У меня уже был выработан план действий, но я не хотела торопить события. Нужно вести себя скромно и жалко, терпеливо ожидая появления кого-нибудь из младшего персонала.

Минут через пятнадцать, когда мое терпение было на исходе, цокая высокими каблуками, появилась наконец девушка-администратор с накладными ресницами.

– Доброе утро, – дежурно улыбнулась она, взмахнув ими. – Вы ко мне?

– Здравствуйте. Да, я к вам.

Она угнездилась на своем рабочем месте, а я робкой поступью приблизилась к ней.

– Вы хотите снять номер? – не переставая улыбаться, проворковала она и поправила темный локон, упавший на узкий лоб.

– Вы знаете… Я бы, конечно, с удовольствием, – пролепетала я, теребя «молнию» на своей поношенной серенькой ветровке. – Только вот ни денежных средств, ни времени не имею.

– Тогда что вы хотите? – резко утратив улыбчивость, почти строго спросила узколобая девушка.

Я немного наклонилась к ней, делая вид, что у меня плохое зрение, прищурилась и прочитала на бейджике ее имя.

– Понимаете, Диана Михайловна, у меня к вам сугубо личное дело, – почти шепотом проговорила я, делая ее тем самым своей потенциальной тайной союзницей. На такие штучки клюют очень многие. Особенно такие, с узким лобиком, под коим умещается совсем немного мозгов. – Помогите мне, пожалуйста. Очень вас прошу, – натурально прослезившись, заныла я и для убедительности поднесла к глазам мятый носовой платочек, что был заранее положен в карман убогой курточки.

– А что такое? Что у вас случилось? – пока еще не совсем проникшись ко мне, холодным голосом спросила Диана.

– Ох, не знаю даже, как начать… Тут такое дело… – и я практически разрыдалась, пряча лицо в платочек.

– Да что такое, в самом деле? – начиная волноваться, поднялась со своего места сердобольная девица и потянулась к графину с водой.

Я повернулась к ней спиной и шаткой походкой поплелась обратно в кресло, делая вид, что мне совсем плохо. Нужно было выманить Диану из ее администраторского уголка, чтобы контакт с ней стал более близким. Она клюнула на мою игру, зажав наманикюренными пальчиками стакан, бросилась ко мне.

– Вот, выпейте, пожалуйста, – протянула она мне его, присев передо мной на корточки.

– Спасибо большое, простите, но не смогла сдержаться, – всхлипнула я, делая несколько глотков воды.

Теперь мне стоило немного помолчать, чтобы у самой девушки вызвать интерес к моей истории. Он не заставил себя долго ждать.

– А что у вас произошло? Вы можете толком рассказать?

– Да, конечно. Только вот дыхание переведу, – согласилась я. – Да вы присядьте.

Диана послушно села в рядом стоящее кресло под таким же фикусом и внимательно уставилась на меня в ожидании душещипательной истории.

Ну, скажите мне, это ли не высший пилотаж!

И, еще разок громко всхлипнув для убедительности, я приступила к своему горестному повествованию, не забывая при этом постоянно называть свою визави по имени. Ведь для человека самое любимое слово в жизни – это его собственное имя. Вот попробуйте как-нибудь, и вы убедитесь, что ваш собеседник становится более покладистым и доверчивым к вам. Это знание у меня тоже из курсов психологии, которым я часто успешно пользуюсь.

– Тут вот что, Диана Михайловна. У меня двое детей, – начала я безбожно врать. – Мальчику Коленьке семь лет и девочке Наденьке – пять. Когда Коленьке исполнилось три годика, а Наденьке был всего один годок, мой гражданский муж нас бросил. Сначала-то у нас все хорошо было, любовь и все такое. И детей он на свое имя записал. Даже расписаться с ним собирались. Но потом он, как это бывает, встретил женщину помоложе и без забот.

– Да, понимаю, – сочувственно кивнула Диана и подложила ладошку под щеку, что означало: она уже глубоко в пучине моих бабских бед, которые весьма интересуют других баб.

– Нет, я, конечно, сначала закрывала на его измены глаза. Сами ведь понимаете, двое детей. Я без работы. В садик-то и ясли трудно устроить. По ночам вот плачу в подушку, но терплю, вида не подаю. А он и рад. Совсем обнаглел. И дело дошло до того, что, когда я с детьми с прогулки вернулась, застала его с этой девкой в нашей постели.

– Кошмар какой! – взмахнула накладными ресницами Диана. – И что? Вы его выгнали?

– Ну, а сами вы бы как поступили, Диана Михайловна? Конечно же, выгнала. Такое терпеть уже было невозможно. Хорошо хоть квартира моя была. От бабушки покойной досталась. И хорошо, что я на него в долях ее не оформила. Хотя после замужества с этим чудовищем собиралась. Он ведь сам не местный. Но ладно бы только эта напасть. Так нет же. Мой бывший благоверный отказался платить алименты и стал скрываться. Ну, пусть. Ладно. Я устроилась на работу. Восемь подъездов мыла. А детей с собой брала. У меня ведь родных никого не осталось, посидеть с ними некому было. Вот так и получалось, Коленька в сидячей коляске, а Надюшка в лежачей. Так вот эти коляски за собой по этажам таскаю.

– С ума сойти! Как вы это все выдерживаете? – прижала ладонь к сердцу администраторша.

– Но это еще полбеды, Диана Михайловна. Дети ведь у меня только и знали, что подъездной пылью дышать. А потому очень болезненными стали. И вот Коленька сейчас… У него… – снова прослезилась я, прикидывая в уме, какую бы страшную болезнь придумать для несуществующего Коленьки. – У него началась сильнейшая астма. А лечение очень больших денег стоит.

– Ну а вы пробовали все-таки найти их отца и подать на него в суд на алименты? – участливо спросила девушка. И я не понимала, почему Диана до сих пор не спрашивает, при чем тут вообще она? А я как раз только и ждала от нее этого вопроса. Что ж, продолжим сочинять.