– Нет, вы правы, Танечка. Не стоит тратить и без того надорванные нервы на эту дрянь.

– Вот и правильно. Так кто же еще мог передать вам доллары?

– Ну-у… Ну, я даже не знаю. У меня совсем предположений нет. Может, кто-то из Аркашиных одноклассников? Или из колледжа, где он учился? Их много на похороны пришло. Откуда только узнали?

– Плохие вести разлетаются быстро.

– М-да, наверное. Может, они скинулись?

– А вот ваш друг – Александр Степанович не мог? Скажем, постеснялся прямо в руки, решил, что не возьмете? Попросил кого в почтовый ящик бросить. Или сам? Он на тот момент еще ходил?

– Саша? Да что вы. Он беден как церковная мышь. Все деньги на лекарства уходят. Да и гробовых всего пятнадцать тысяч накопил. Он мне показывал их на всякий случай. Вот и все его сбережения. А разве сейчас этого хватит? У меня вон на Аркашеньку все пятьдесят ушли. Пришлось занимать. Хорошо, конечно, что кто-то эти сто тысяч подбросил. Но вот кто? Я понятия не имею. Саша был на похоронах. Еле притащился, чтобы меня поддержать. Но не он, точно не он.

– Ладно, но вы мне все-таки скажите адрес Александра Степановича. Я еще с ним, если что, попробую переговорить. Возможно, мне он доверится.

– Ну запишите. Ах, вы же так запоминаете. Волочаевская, семьдесят восемь. У него там частный дом. Все двери открыты. Ну, в смысле ничего не заперто. К нему, если меня нет, иногда соседка приходит. Людмила Васильевна. Только, думаю, вы зря время потратите. Он, если бы и хотел, все равно ничем мне помочь не смог бы. Вот, правда, говорит: «Я, Настя, на тебя завещание составил. Помру, тебе мой дом достанется и машина. У меня ведь родственников никаких нет. Да и детей не нажил».

– А у него тоже автомобиль имеется?

– Да. Только вот он уж давно на нем не ездит. В сарае там во дворе стоит. «Москвич», по-моему. Да и на ходу ли? Я в них не разбираюсь. Дом у него неплохой, конечно. С огородиком. Но мне, честно сказать, теперь ничего не надо. Куда мне все это? Зачем? Вот был бы Аркашенька жив, ему бы… Вот ему…

– А Лида не могла? – опередила я надвигающиеся рыдания.

– Господи, а у нее-то откуда? – утерла слезу Костромская.

– Но у нее вполне приличная квартира. Обстановка не из дешевых. Я заходила к ней. Видела.

– Так это ей от бабушки все досталось. У нее бабушка в свое время директором магазина тканей работала. «Бирюза» назывался. Очень известный в городе магазин был. А тогда ведь ничего достать, кроме ситца, нельзя было. Вот и крутилась ради будущего единственной внучки. Только когда это было-то все! Теперь уж ничего не осталось, кроме квартиры. Лидочка, чтобы с голодухи от нищенской зарплаты не помереть, все бабкино золотишко постепенно продала. Хорошо, сейчас медсестрам немного прибавили. Да и то, разве ж это деньги?

– Ну, ладно, оставим пока это. Сама попробую разобраться. Пора мне. Пойду.

– Ой, погодите! Я сейчас, – спохватилась Костромская и чуть ли не бегом вылетела из комнаты.

Я поняла, что она, в отличие от меня, вовремя вспомнила про мой гонорар. И на самом деле, она вскоре появилась на пороге, сжимая в руке шесть сотенных зеленых бумажек.

– Вот, извините за задержку. Только вы сами мне не давали никакой возможности с вами увидеться за это время, – оправдываясь, протянула она мне деньги.

– Ничего страшного, – улыбнулась я. – Завтра или через пару дней я вам позвоню. Прибуду с новым отчетом.

– Господи, как я рада, что вы взялись за это дело. Я ведь точно знала, что это не несчастный случай! – прижала она руки к пышной груди. – Спасибо вам еще раз.

– Да перестаньте, Анастасия Валентиновна, скоро мы все раскроем, и преступник будет наказан, – пообещала я с порога.

– Дай-то бог. Дай-то бог, – закивала она и шмыгнула носом.

И я поспешила распрощаться.

* * *

Я села в «мишель», достала телефон и включила связь. От надоедливого знакомого было еще два пропущенных вызова. Знакомого звали Никита Колыванов. Мой бывший однокурсник, который всю жизнь не давал мне прохода. То есть влюблен был по уши. Он даже до сих пор не женился, не теряя надежды заполучить меня в супруги. Слово-то какое смешное я выбрала: «супруга». Но мне что жена, что супруга – без разницы. Ни той, ни другой я становиться пока не собираюсь. А уж тем более для Никитки. Ну, обломилась моя благосклонность ему один разок на студенческой вечеринке. Ну и что? Это ведь не повод для серьезных отношений. Но он был воспитан так, что после этого момента считал себя обязанным на мне жениться. Невзрачный такой юноша с белесыми бровями и прыщами по всему лицу. Ну и напилась же я тогда! Стыдно вспоминать.

На данном же этапе все наши отношения сводились к тому, что он иногда мне звонил, спрашивал, как дела, приглашал куда-нибудь сходить, слышал мой отказ, и на этом все заканчивалось. Но вот теперь я была готова с ним повидаться. Но только лишь потому, что у него имелся цветной принтер. А мой – черно-белый. Не понимаете? Сейчас объясню. Прежде чем поехать в «Волжскую даль», мне необходимо было распечатать фотографию таинственного водолаза. Сейчас уже поздно, и это сделать негде. А завтра с утра будет некогда. Зачем терять время, когда можно сейчас совершить сразу два полезных дела. Получить качественный снимок и порадовать Колыванова своим мимолетным визитом. И я ему позвонила:

– Привет, мой друг! Извини, не могла говорить. Ты чего-то хотел от меня?

– Привет! – радостно выдохнул Никита. – Ну, хотел узнать, как у тебя дела.

– В этом я даже не сомневалась. Дела у меня, как всегда, криминальные. Теперь ты, если не ошибаюсь, должен пригласить меня куда-нибудь?

– А ты пойдешь? – робко поинтересовался Колыванов, и мне показалось, что я слышу биение его пламенного сердца.

– Пойду.

В трубке воцарилось молчание. Наверное, он не мог поверить своему счастью, думая, что я его разыгрываю. Но я повторила:

– Пойду, Никита. Зови.

– А куда?

Было ясно, что он совершенно не готов к такому повороту событий. Он привык к моим отказам и теперь не знал «куда бечь, за что хвататься». И я поспешила ему на помощь:

– У тебя твой шикарный цветной принтер работает?

– Работает.

– Тогда зови меня к себе домой. Я вас навещу.

– Кого вас? – как всегда, тормозил Колыванов.

– Тебя и твой принтер. Сейчас можно?

– Можно. Ты квартиру-то помнишь? – продолжая недоумевать, спросил он.

– Я все помню, Никитушка. Все-все, – ангельским голоском проворковала я и на этой романтической ноте отключила связь.

Выруливая из двора Костромской, я направилась в сторону его дома. Тут было недалеко. Первый раз Никита позвонил кстати. Так и быть, одарю его при встрече поцелуем в лобик. Он сегодня это вполне заслужил.