Ройтер, проанализировав ситуацию, расположил засады вдоль единственного шоссе на север. Концепция активной обороны предполагала нанесение «москитных» ударов, по идее призванных измотать противника и ограничить его мобильность. Так бы оно и было, если бы силы были не то чтобы равными, или атакующие превышали бы в 3–4 раза. Здесь речь шла о десятикратном как минимум преимуществе. После каждой успешной вылазки «томми» останавливались на несколько часов, меняли технику, считали потери и продолжали движение.

* * *

Болгарский атташе не сидел сложа руки. Освободившись из плена, он немедленно направился на север — провел больше суток за рулем, домчавшись на машине до Коммодоро, оттуда — самолетом в Буэнос-Айрес, где сделал заявление для прессы. Британцы на территории Аргентины! Это не бред и не шутка. Юг страны, без объявления войны и каких бы то ни было оформленных претензий, подвергся атаке английского экспедиционного корпуса. Через несколько часов озабоченность выразило правительство Чили. Затем Боливии. К вечеру группа военных затребовала от Перона объяснений. На площади перед Президентским дворцом стала собираться толпа. Карабинеры, посланные разогнать ее, отказались выполнить приказ. Газеты подняли мощную патриотическую волну, сопровождаемую антианглийскими выпадами. Агрессивно настроенные студенты блокировали посольство Великобритании. На флоте было тоже неспокойно. Поручик ВМФ[54]Альфонсо Перес, заявив о том, что имеет место предательство высшего командования, вывел свою подводную лодку в открытое море и направился на юг, объявив о намерении атаковать британские военные цели. На этом фоне нота МИД СССР, в которой Молотов требовал немедленного вывода британских войск из Аргентины и обещал в случае необходимости, разумеется по просьбе аргентинского правительства, отправить к берегам страны эскадру ДКБФ (имелся в виду уже находящийся в территориальных водах Аргентины «Чкалов» и «Высокий») выглядела невинной забавой. На следующий день Перон был вынужден сделать жесткое заявление, солидаризироваться с патриотически настроенными гражданами и двинуть войска на юг страны. Напряженность спала. Толпа на площади поредела, но процесс уже невозможно было остановить. Брожение в массах продолжалось. По центру Буэнос-Айреса и некоторых других городов бродили группы молодежи, размахивая аргентинскими национальными флагами, выкрикивая антианглийские лозунги. Толку от них было мало, а шуму много. Казалось, что вся страна собирается на войну.

«Чкалов», получив по радио текст ноты Молотова, теперь имел полное право действовать, как сочтет нужным. Британская эскадра, направлявшаяся на помощь «Уэймуту» зависла между двумя точками на карте и выжидала. Даже если они запинают «Чкалова», командир которого демонстрирует твердость, по-видимому, ему не терпится примерить лавры Руднева,[55]скандал будет вселенских масштабов. А если не запинают и «Чкалов» не дай бог хоть что-то потопит, хоть вспомогательный баркас, таких же вселенских масштабов будет позор. Британцы еще со времен Нельсона считают соотношение сил 3:1 в пользу противника стандартным, а 5:1 приемлемым. Правда, с «Бисмарком», да и со всем немецким флотом в целом, эта статистика не сработала почему-то.

ФРАГМЕНТ РЕЧИ УИНСТОНА ЧЕРЧИЛЛЯ ПО «АРГЕНТИНСКОМУ ВОПРОСУ» В ПАЛАТЕ ОБЩИН

<…> Я обращаюсь к уважаемому собранию с одним-единственным вопросом: Сколько еще можно терпеть?! Сколько еще можно терпеть ошибки, некомпетентность, неудовлетворенные амбиции наших лейбористов, амбиции, не подкрепленные мудростью. Во сколько еще нашим налогоплательщикам должно обойтись «государство всеобщего благоденствия»? Сколько еще наших солдат должны погибнуть вдали от дома, преследуя сомнительные интересы?

Какие еще нужны доказательства некомпетентности кабинета министров господина Эттли? Не вопиют ли об этом наши потери в далеком уголке мира, который большинство англичан с трудом находит на карте? Что послужило причиной того, что наши моряки получили приказ ступить на территорию государства, с которым мы не находимся в состоянии войны? Я вам скажу! Амбиции!

Мне часто говорят — посмотрите, как скромен господин Эттли! Да! Я соглашусь, господин Эттли скромен, и у него на это имеются все основания! Пора положить конец такого рода скромности, эта скромность наносит ущерб Британии.

Мне возражают: «Наши моряки вступили в бой с недобитыми нацистами»! Но кто из здесь присутствующих скажет, что я, Уинстон Черчилль, когда-либо симпатизировал нацистам? Есть такие?

(Оживление в зале.)

Кто, как не я, с Божьей помощью, находился на посту премьера в эпоху тяжелых испытаний, в эпоху, когда мы сошлись с нацистами в непримиримой схватке? Но мы вышли из этой схватки победителями! Что, кто-то хочет пересмотреть результаты этой великой победы? Ослабить Британию, сделать из нее международного жандарма, нанести невосполнимый ущерб ее имиджу, этого добиваются господа «борцы с нацизмом»? Новое время диктует новые подходы, и в это новое время победителем может стать только тот, кто отринет личные амбиции, ложно понятые национальные интересы и сумеет воспринять новую реальность, а не цепляться за старые парадигмы! Я верю, что мы, британцы, способны сделать это!

(Бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.)

* * *

Если бы время удавалось выигрывать бесконечно, они бы, конечно, дождались подхода аргентинских регулярных частей, но расстояния в Санта-Крус не такие уж и большие. Дело даже не в расстояниях. Дорог мало. И все, что есть в этой провинции, волей-неволей липнет к ним. В том числе и ранчо семьи Солер. Ройтер не помнил Анну в последние дни. Какая она была? Он был слишком занят другими делами. Сводки с фронта, анализ политических событий, подготовка ранчо к обороне. А все шло к тому. Уже в лесу появлялись разведгруппы. На дороге нашли и обезвредили мину. Все шло к тому, что это место могло стать ареной серьезного сражения, и оставлять здесь женщину и ребенка — не самая лучшая идея. Анна неожиданно смирилась с тем, что он, а не Густаво, вдруг, как-то ни с того ни с сего, стал отдавать приказы по хозяйству. А может, так оно было и нужно? Если она хозяйка, то теперь хозяин вроде бы как он. Но чем ближе были «томми», тем хуже работал мозг Ройтера. Он никак не мог определить приоритет — что сначала? Эвакуация, или оборона? Если оборона будет достаточно крепка — то и эвакуация не нужна. Если мы торпедируем эсминец первым же выстрелом, то «играть в шахматы» с ним, меняя глубину и курсы, просто не потребуется… Нам достаточно продержаться пару дней. Англия не пойдет на масштабное боестолкновение. Только появятся первые аргентинские солдаты, «томми» предпочтут ретироваться.

За несколько часов до первых выстрелов на ранчо появился отряд Карлевитца. Два десятка изможденных пятисоткилометровым марш-броском людей и лошадей. Это было и хорошо и плохо. Хорошо, потому, что силы сводились в единый кулак, а плохо — архив здесь. И единственное, что мешает британцам его взять — это жизни его защитников.