– Что с ней произошло? – спросил Генрих. У него, в отличие от других детей, не было ни бабушки, ни дедушки. Родители Ромуальда жили в Германии, отношения с сыном, оставшимся в России, они не поддерживали, да и сам он не стремился к этому, а о своих родителях мать ничего не говорила. Генрих знал, что она родом из небольшой деревеньки под Львовом.

– Тебе лучше не знать. – Мать горестно вздохнула. И все же, передумав, рассказала ему: – Этот дар является проклятием. Тот, кто будет использовать его на благо людям, сможет спасти свою душу. Но получается так, что все используют непонятные возможности только себе во благо. Никогда не делай этого, сынок! Ты не должен применять свои способности как оружие против людей, все, кто так поступает, погибают не своей смертью. Твоя бабка погорела в бане. Вроде бы несчастный случай, однако я-то знаю, что это была ей месть за то, что она повернула свой дар против людей.

Генрих ничего не понимал. О каком именно даре вела речь мама? У него больше не было видений из будущего. И все же он запомнил ее слова. Бабку уважали и боялись. Ему нравилось, когда люди уважают и боятся его.

Телосложением Кузнецов пошел явно не в отца, он уродился на редкость щуплым и хрупким, никто бы и сказать не мог, что у него в роду потомственные шахтеры и крестьяне. Ребята постепенно забыли о произошедшем, хотя напряженность в отношениях сохранилась.

До пятнадцати лет необычный талант никак не давал о себе знать. Мать сумела устроиться на ткацкую фабрику, они переехали в Киев. Им дали две комнаты в общежитии, Генрих пошел в новую школу. Мать гордилась сыном, которому все предметы, за исключением математики, давались легко. Он ненавидел цифры.

Наступила пора первых влюбленностей. Генрих знал, что не может конкурировать с другими ребятами. Он превратился в долговязого, с чересчур длинными руками и ногами подростка. Выпиравшие вперед зубы и маленькие прищуренные глазки не добавляли ему красоты. Девушки не обращали на него внимания, предпочитая других одноклассников. Генрих стал отшельником, он днями и ночами корпел над книгами. Он был гордостью класса, ему прочили медаль. Мать гордилась сыном, который собирался поступать в медицинский институт.

Перед Новым годом было решено устроить праздничный карнавал. Генриху уже давно нравилась Мария из параллельного класса. Изумительно красивая девушка с черными, как вороново крыло, волосами, зелеными глазами и матовой кожей. Вокруг Марии увивалось множество ухажеров, однако она отвергала всех. Генрих попытался познакомиться с ней, но она, едва взглянув на его нескладную фигуру и выслушав несвязные фразы, улыбнулась. Улыбка разбила сердце Генриха, потому что предназначалась не ему, а его однокласснику Михаилу.

Гордость школы, чемпион по плаванию среди подростков, он был подходящей парой для Марии. Даже школьная администрация, совсем не одобрявшая романтических отношений, смотрела сквозь пальцы на то, что Мария и Михаил везде появлялись вместе.

Набравшись смелости, перед самым праздником Генрих все же подошел к Марии и, робея от страха, попытался пригласить ее на новогодний вечер.

– Парнишка, ты обратился не по адресу, – раздался голос Михаила. Он отодвинул Генриха плечом. – Иди погуляй.

Генриху стало до боли обидно. Он услышал звонкий смех Марии. Ей понравилась глупая шутка Михаила. Да, Генрих не умеет так красиво говорить и не имеет разряда по плаванию, но это вовсе не значит, что у него нет чувств. Кузнецов, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться при всех (тогда ему точно крышка), подошел к заиндевевшему окну. Стояли декабрьские морозы, снег красивыми большими хлопьями падал на улицы Киева. Генрих увидел, как Михаил с Марией выходят из дверей школы. Вместе, как всегда, вместе. А он совершенно один. Его любит только мама.

Внезапно он почувствовал легкое головокружение. Хотя дар не проявлялся у него больше пяти лет, он сразу узнал эти симптомы. Веки автоматически сомкнулись, Генрих на несколько секунд выпал из действительности. Но этого хватило, чтобы, как в кинофильме, увидеть хронику предстоящих событий. В мозгу отчетливо отпечатались цифры – двадцать седьмое декабря. Завтра, завтра, это случится завтра.

То, что он увидел, потрясло его. Он открыл глаза. Снующие мимо школьники не обращали внимания на Генриха, вцепившегося помертвевшими пальцами в подоконник. Головная боль прошла, словно гигантские клещи, сжимавшие виски, отпустили его. Марии угрожает опасность. Завтра, после школьного праздника, у него появится шанс. Он спасет ее и станет героем. Именно он, а не Михаил. И тогда Мария окажется рядом с ним. Девушки любят героев-спасителей.

Генрих вспомнил давнишнее предупреждение матери о том, что дар нельзя использовать в личных целях и обращать против другого человека. Он сделает это всего один раз, он даже не обратит его против кого-либо.

Он тщательно подготовился к следующему дню. Праздник в школе прошел с весельем и размахом. Генрих не присутствовал на костюмированном балу, а дожидался в пустынном коридоре. Он знал, что Мария и Михаил рано или поздно появятся.

Так и произошло. Директор школы, поздравив с наступающим Новым годом, пожелал всем успехов. Школьники стали покидать актовый зал. Генрих внимательно следил за Марией и Михаилом. Он выскользнул вслед за ними. Влюбленная парочка, опьяненная счастьем и предстоящими праздниками, направилась к Днепру. Генрих облизнул растрескавшиеся губы. Видение начинает сбываться.

Михаил достал из сумки коньки. Разумеется, что может быть романтичнее, чем пируэты на льду под полной луной. Генрих притаился на берегу, за деревьями. Поблизости почти никого не было.

Мария, звонко смеясь, встала на коньки. Она плохо каталась. Генрих с непонятной ревностью наблюдал за тем, как Михаил бережно обхватил ее за талию и начал учить уверенно держаться на льду.

Так продолжалось около часа. Генрих, продрогший до костей, с нетерпением ждал развязки. Дар не мог его подвести, он никогда не обманывает. Михаил отпустил Марию, которая попыталась самостоятельно прокатиться. У нее получилось совсем неплохо. Генрих замер. Именно этот момент он видел, когда впал в транс. Он выскочил на лед. Молодые люди находились на большом расстоянии от берега. Михаил кричал Марии, чтобы она возвращалась к нему. Их разделяло два десятка метров.

Лед треснул в тот момент, когда Мария наклонилась, чтобы завязать шнурок. Глубокая трещина, под которой плескалась черная вода, поглотила девушку, та даже не успела ничего понять. Михаил, ошарашенный, замер. Генрих бросился к Марии. Настал его момент, он сейчас спасет ее!

Михаил, не задумываясь, бросился к образовавшейся полынье. Лед под его ногами трещал. Он лег на живот и протянул руки. Голова девушки была над водой, но потом Мария скрылась в водах Днепра. Генрих не знал, что делать. В своих мечтах он просто подбегал к Марии, протягивал ей руку и спасал от неминуемой гибели. На деле все оказалось гораздо сложнее. Михаил, сбросив куртку и коньки, бросился в ледяную воду.

Генрих остановился. Не кидаться же ему тоже в прорубь. Это безумие. Ему вообще не следовало что-то предпринимать. К полынье спешили люди – немногочисленные рыбаки, оказавшиеся неподалеку.