Она подобралась к нему ближе, и Генрих ощутил жар тела пятисотлетней венгерской графини.

– Но не рекомендую забывать, кому ты обязан успехом. Если согласен, малыш, то я обещаю – меньше чем через год у тебя будут хоромы ничуть не хуже, чем у меня. Если ты скажешь «нет», то придется возвращаться в Киев. Город неплохой, у тебя там есть клиентура.

Генрих давно принял решение.

– Для пяти сотен лет ты неплохо сохранилась, – произнес он. – Я думаю, что вместе мы сможем поработать еще лет триста.

– Я рада, что ты согласился, – произнесла Зоя. – А теперь, мой милый, прояви-ка другой дар, которым, я должна сказать, обладают также далеко не все!

Она накрыла его простыней. Будущее навалилось на Кузнецова так же внезапно. Зоя оказалась права – в Москве было множество богатых и просто жаждущих расстаться с деньгами простаков. Генрих получил широкую известность. К нему записывались в очередь. Он поражался тому, с какими пустяковыми проблемами обращаются за помощью избалованные и капризные жены могущественных лиц страны. Зоя обеспечивала ему информационную поддержку.

Очередная клиентка, одетая в стильный костюм от французского кутюрье (или аляповатое платье, на которое накинута соболья шуба), располагалась в мягком кресле. Генрих, сцепив руки, задумчиво глядел на нее, ласково улыбаясь. Клиентка и не подозревала, что Кузнецов давно знал, с какой именно проблемой она собирается обратиться к нему. Еще бы, прислуга, соседи, врачи, соблазненные деньгами или подарками, выкладывали информацию. Генрих, подняв водянистые, выпуклые глаза на клиентку, резко говорил:

– Ваш муж бросит пить.

Фраза могла звучать и по-другому: «У вас не рак, а всего лишь безобидная липома» или «Ваша дочь найдется, она сейчас развлекается с компанией в Ленинграде», и так далее.

Эффект во всех случаях был потрясающим. О Генрихе Кузнецове пошла восторженная молва.

Он забыл о стеснении, которое когда-то испытывал. Теперь он проживал в роскошной квартире на Котельнической набережной, обзавелся черной «Волгой», которую сам не водил – для этого имелся личный шофер.

Генрих купался в деньгах и славе. С матерью он виделся редко, недовольно морщась, когда она звонила из Киева. Он постарался порвать связи с прошлой жизнью, но обеспечил многочисленных родственников деньгами и хлебными должностями в провинции.

– Ты у меня молодец, Генрих, – восторгалась Зоя. – Только о тебе и говорят. Ты знаешь, кто тобой интересовался позавчера? Галина Леонидовна. Она хочет познакомиться. Ты представляешь – это путь на самый верх. С такой клиенткой нам не страшен сам черт.

Генрих уже давно изучил вдоль и поперек иерархические отношения в столичной тусовке. У него появился шанс познакомиться с дочерью Генерального секретаря страны!

– Ты обязан понравиться Галине Брежневой, – наставляла его Зоя.

Генрих понравился. Он и сам поражался тому, что в последние несколько месяцев у него открылось второе дыхание: дар развивался, у Кузнецова возникали видения практически каждый день, он мог лечить серьезные заболевания. К нему несколько раз наведывались гладко выбритые, вежливые, в серых костюмах молодые люди, которые, предъявив бордовые книжицы, расспрашивали его о том, как он собирается использовать свои феноменальные способности. Узнав об этом, Зоя сделала несколько звонков.

– Они оставят тебя в покое, недаром жена одного из заместителей Андропова – моя лучшая подруга. Она верит в то, что в прошлой жизни была русской царицей Александрой Федоровной. Ребята хотели использовать твой дар в своих целях, но у них ничего не получится. Генрих, работай, милый!

Кузнецов поражался тому, что ему подвластно то, что другие именуют волшебством или фантастикой. Благодарные клиенты не скупились на подарки. Его гигантская по площади квартира с зимним садом и несколькими ванными комнатами превратилась в настоящий склад. Старинные фарфоровые сервизы, раритетные картины, место которым в музеях, туркменские ковры ручной работы… Генриху нравилось обладать множеством дорогих, пусть и ненужных безделушек.

– Собирайся, – скомандовала как-то вечером Зоя. – Тебя ждет автомобиль.

Так и не добившись от любовницы, что за поздний визит ему предстоит, Генрих отправился в путь. Его ждал «ЗИЛ» с правительственными номерами, занавесками на стеклах и молчаливым водителем. Кузнецов и не пытался выяснить, куда его везут. Кто-то из членов Политбюро требовал его к себе. Генрих до сих пор в основном общался с их женами, дочками и любовницами, сановитые властители Советской страны не допускали до себя Кузнецова.

Поездка длилась не очень долго. Генрих следил за маршрутом. Автомобиль повернул на закрытое для простых смертных шоссе. Несколько постов со шлагбаумами, и они въехали в березовую рощу. Там раскинулся живописный поселок из трехэтажных вилл.

«ЗИЛ» замер перед одним из коттеджей. Несколько робея, Генрих поднялся на высокое крыльцо. Интересно, кто именно затребовал его к себе в столь поздний час?

Долго гадать не пришлось. Его впустил человек в штатском с военной выправкой и пронзительным взглядом. Видимо, о приезде целителя были заранее предупреждены, так как никто не потребовал у него документов.

– Пройдите в библиотеку, вас ждут, – отчеканил охранник. Генрих прошел по комнатам в указанном направлении. Очевидно, коттеджи строили еще при Сталине, тот не любил, чтобы его соратники выделялись из общей массы и щеголяли роскошью. Он видел обстановку и побогаче. Казенная мебель, никакой индивидуальности. Однако он мог поклясться, что здесь живет далеко не самый последний человек в государстве.

В библиотеке царил полумрак. В кресле, стоявшем около журнального столика, сидел грузный человек и просматривал яркий журнал. Генрих отметил, что это американский «Плейбой». Он усмехнулся. Вот, оказывается, на что тратят драгоценное время «слуги народа».

– Ну, здравствуй, целитель, – услышал он ужасно знакомый голос.

Перед ним находился Леонид Ильич Брежнев.

Генрих быстро освоился в новой для него обстановке. Генсек, как и любой пожилой человек, страдал целым букетом болезней.

– Он остался тобой доволен, – сообщила Кузнецову на следующий день Зоя. – Сказал, что ты не пустобрех. Генрих, ты у меня молодец. Я решила сделать тебе сюрприз!

Сюрпризом оказалась их свадьба. На помпезной церемонии присутствовали сливки общества, сплошь нужные люди и влиятельные исцеленные клиенты. Генрих не испытывал чувства особенной привязанности к Зое. Благодарность испарилась. Однако он понял, что деятельная гадалка ему необходима. Он давно ступил на зыбкую почву мошенничества и обмана, поэтому отступать, как говорила ему когда-то мать, было слишком поздно. Его с Зоей связывало слишком многое.

Через две недели после свадьбы Генрих заметил, что его дар начинает ослабевать. Он не мог поверить: фонтанирующие видения становились бледными, как плохо пропечатанные фотографии. Клиенты жаловались, что его пассы больше не облегчают боль.