Недалеко от главных ворот, на автобусной остановке, стояла Татьяна. Я подъехал к ней, не выключая свет фар, и вышел из машины. Она не узнавала меня, щурилась, прикрывала глаза ладонью. Это был интересный момент. Я чувствовал себя невидимкой и мог узнать, чего Татьяна подсознательно боится, кого опасается встретить поздним вечером на темной и безлюдной улице.

Но она не проявила признаков страха, продолжала невидящими глазами смотреть на меня, словно актер на сцене, залитый светом софитов, а когда я подошел к ней почти вплотную, спросила громко и раздраженно:

– Кто это еще?.. Стас, ты, что ли? Ходишь, как Фантомас.

– Почему так поздно? – спросил я, вынимая из кармана мандарин и протягивая его девушке.

– Сумасшедший день, – ответила она неохотно. – Орлов меня просто пожалел, а там еще остались посетители.

– Тебя подбросить до дома?

– Не надо, – сразу отказалась Татьяна. – Я не домой, а на почту… А где ты катался? Я хотела с тобой кофе попить. Пришлось с Палычем лясы точить. Он, кстати, просил тебя к нему зайти. У него щенки от неплановой вязки появились.

– И что я должен буду делать? Топить их?

– Знакомым предлагать! Я пообещала, что пару щенков ты обязательно возьмешь.

– Что?! Пару?! Да куда я их дену?

– Не знаю, – пожала плечами Татьяна и виновато спрятала губы в кудрявый воротник. – Я думала, ты любишь собак, и у тебя полно друзей.

– Я еще детей люблю! – огрызнулся я. – Ты в детдоме случайно десяточек для меня не заказала?

Лязгая, фыркая, дребезжа стеклами, из темных переулков выполз автобус.

– Какой десяточек? – уже думая об автобусе, переспросила Татьяна и попыталась обойти меня. – Послушай, когда к Палычу пойдешь, возьми с собой нашего конюха, ладно? Ему тоже щенки были нужны. Обещаешь?.. Ну, пока!

Я преградил девушке дорогу, не считая наш собачий разговор оконченным.

– Да не липни же ты ко мне, как скотч! – процедила Татьяна, оттолкнула меня и побежала к автобусу, разболтанная дверь которого уже гостеприимно сложилась гармошкой.

Я зашел на территорию. Охранники, словно готовясь к разгону митинга, пружинисто ходили вдоль ворот, гнули в руках дубинки и торопливо курили. Они были свидетелями моего разговора с Татьяной и прощального жеста девушки и, похоже, уже успели перемыть мне кости. Чтобы как-то отвлечь их от суетных мыслей, я спросил о посетителях, которые все еще дурели в очереди к князю, потом о выжлятнике Палыче – спрашивал ли он меня и как давно.

– Спрашивал, – подтвердил охранник, прикуривая от окурка новую сигарету. – Сходи, он, должно быть, у себя.

– А куда ж ты Танюху отправил? – спросил второй, шлепая дубинкой по короткому голенищу своего ботинка. – Хозяин ее на территории поселил. В доме управляющего она теперь будет жить, в светелке… А ты никак глаз на нее положил?

– Тебе показалось.

– А на нее что клади, что не клади – все без толку, – начал философствовать третий. – Эта подруга скоро всех нас за пояс заткнет.

– Стаса не заткнет. Да, Стас? – проявил солидарность со мной первый охранник.

– Да, – ответил я рассеянно. – И что, там протоплено, можно жить?

Этот вопрос вызвал взрыв хохота.

– Конечно, можно! – ободряюще ответил один из охранников. – Да ты не робей! Дуй прямо через горбатый мост в светелку и прикинься подушкой.

Я свернул к хозяйскому дому и уже через минуту пожалел об этом. Навстречу мне неторопливо, в расстегнутой дубленке и небрежно повязанном на шее шарфе шел Игорь Петрович. Он с аппетитом курил, поднося сигарету ко рту по широкой щедрой дуге, будто намеревался обнять женщину, долго затягивался и выпускал дым вертикально вверх, при этом высоко закидывая голову. Увидев меня, он загодя остановился, расставив ноги, и совсем по-родственному сказал:

– Ну и вредный же мужик этот ваш Орлов! Я пять часов его уламывал!

– И как? Уломали? – спросил я.

– Да что вы! – махнул рукой Игорь Петрович. – Вы мне скажите, когда старик в духе? Когда лучше к нему подойти? Если я к нему в выходной нагряну, когда он еще в постели? А?

– Ни в какой другой день он вас не примет.

Игорь Петрович стал двигать плечами, шеей, словно его нестерпимо кусали вши.

– Так о чем речь! – тише произнес он. – Подсуетитесь, чтобы он меня принял, а я в долгу перед вами не останусь.

– К сожалению, я вряд ли смогу вам помочь.

– Да подождите вы! – с досадой произнес Игорь Петрович и метнул окурок в кусты, словно дротик. – Вам турецкая оплетка на руль нужна? Или французские термобигуди? А про местную целительницу госпожу Жанну слышали? Любые проблемы с импотенцией, ручаюсь вам!

– Игорь Петрович, – устало сказал я. – Слово князя Орлова надежнее, чем статья Конституции. Если он сказал, что будет разговаривать с вами только в приемные дни, то это есть абсолютная истина.

– Да он вообще не хочет больше со мной встречаться, – ответил Игорь Петрович, глядя на звезды, и цыкнул языком. – Осколок Берлинской стены взять отказался. И чем он ему не понравился?..

Он минуту подумал, мысленно взвесил все «за» и «против» и наконец решился:

– А давайте-ка я вручу его вам!

– Спасибо, спасибо, – проникновенно ответил я, прижимая ладонь к груди и отступая на шаг. – Я не могу принять столь ценный подарок.

Но Игорь Петрович уже вынул тяжелый сверток из кейса и протянул его мне. Сил его хватило ненадолго, рука опустилась.

– Что ж мне, по-вашему, выкинуть его? – со слабым возмущением произнес Игорь Петрович.

– Конечно. Где подобрали, туда и выбросите.

Игорь Петрович не стал со мной спорить, махнул рукой и опустил реликвию в мусорную урну.

– Если бы вы помогли мне… – пробормотал он, вытирая руки влажной салфеткой.

Он вынул из кармана зажигалку, стал щелкать ею и задувать огонь. Щелкнет – задует. Щелкнет – задует.

– Ваше положение безнадежно, – вынес я вердикт. – Пока князь жив, здесь никогда не будет ни автостоянок, ни оптовых складов. Это я вам гарантирую.

– Вот как? – недоброжелательным тоном произнес он. – Вы хорошо подумали, господин Дарохтин?

– Можете не сомневаться, – заверил я.

Игорь Петрович выдержал паузу, шаркая туфлей под собой, затем глубоко вздохнул и стал застегивать дубленку.

– А жаль, а жаль, – бормотал он.

Князя я застал в библиотеке, под потолком. Он сидел на стремянке, на ее верхней ступеньке, и листал тяжелую книгу.

– Люди сошли с ума, – сказал он мне так, словно вычитал эту фразу в книге, затем поставил том на полку и стал спускаться. – Слишком любят сказки про щуку и скатерть-самобранку. Никто не хочет работать, все только просят денег! Стыдно! Изнитили в себе навыки, совесть урезвили. Конечно, конь не свой, погоняй, не стой… Подай руку, торчишь как рожон!